— Как насчет миллионов десяти «зелени»? — по-ленински сощурившись, спросил он.
— Надо собрать десять наклеек под крышечками? — с надеждой поинтересовался я. — Нет, что-то не греет.
— Напрасно, — он все правильно понял и сразу же потерял всякий интерес к беседе. — На пару с тобой мы бы поставили этот городишко раком.
— Терпеть не могу секс по-собачьи, — помнится, ответил я. Мы выпили, снова налили, немного поболтали о том, о сем и расстались. Уверен, надолго.
Пока шеф читал бумаги, я мирно курил, стряхивая пепел в сувенирное керамическое изделие с изображением дохлого ослика и надписью «Никотин убивает». Не от природной наглости, а с разрешения товарища начальника. Гена так и сказал: «Дыми, мол, здесь, Серега, не стесняйся», а сам глянул искоса. Я подыграл как по нотам, разинул рот в удивлении и вытаращил глаза, но все-таки взял себя в руки и достал сигареты.
— Вот… — Гена отложил бумаги на стол. — Именно то, что надо. Значится, так…
И я опять воспринял это как должное. Удивляться я начал и закончил еще два дня назад.
— Луценко, к шефу, — проговорил Мишаня и добавил важно: — Срочно.
— Уже в пути, — ответил я и потопал.
Остановился у дверей, постучал и вошел. Если честно, ничего хорошего от общения с дорогим руководителем я не ожидал, а, наоборот, по мере сил и возможностей готовился к самому резкому развитию событий.
— Что встал? — Гена на секунду поднял голову от бумаг. — Проходи, садись.
Я и прошел, уселся на стульчик и замер в ожидании бури. А она обязательно должна была последовать. Давать разгон подчиненным по делу и без особого к тому повода Гена любит и умеет. И каждый раз, перед тем, как начать процесс, обязательно выдерживает паузу, давая возможность вызванному на ковер, Дозреть и начать психовать в ожидании.
— Что? — он что-то тихо сказал, а я, занятый своими скорбными мыслями, толком не расслышал.
— Как себя чувствуешь, спрашиваю? — он отложил в сторону бумаги и удобно устроился в навороченном офисном кресле.
— Уже лучше.
— Лучше, — передразнил он. — Ты себя в зеркале-то видел?
— Нет, — честно сознался я.
— И очень правильно сделал, — хмыкнул он. — Видок у тебя, брат…
Я промолчал, потому что говорить было нечего. Если я выглядел хотя бы вполовину от того, как себя чувствовал, мною смело можно было пугать поднадзорный контингент.
— Ловко он тебя, — продолжил Гена.
— Не то слово.
— А ведь, ты оказался прав, — вдруг сказал он. — Парень-то действительно ловкий.
— Профессионал.
— Точно.
— И что мы с ним будем делать?
— Не знаю.
— А я знаю, — Мякишев достал из нагрудного кармана пиджака портсигар и тоже закурил. Выпустил струю дыма и спокойненько так сказал: — Мы его возьмем, — обеспокоенно посмотрел на меня. — Серега, что с тобой?