— Ох, Андреев, Андреев, — Гена поморщился. — Так и знал…
— Он погиб, — напомнил я.
— А то я не знаю, — махнул рукой. — К твоему сведению, Саня был…
— Твоим учителем, — не сдержался я. — Говорят, вы даже дружили.
— Попридержи язык, молодой, — Мякишев нахмурился. — Говорил же я ему, — что было сил треснул кулаком по столу. — Ты думаешь, я такая сволочь, не помню добра?
Я пожал плечами.
— Чтоб ты знал, юный друг милиции, я ему раз пять предлагал перейти на хорошее место, другие, чтобы туда попасть, знаешь, сколько заносят?
— Много? — предположил я.
— Сидел бы себе в тепле и уюте, бумаги подшивал да капусту косил, а он… Андреев у нас, видите ли, опер.
— Точно.
— Точно, — передразнил он. — Точнее не бывает. Ладно, Серега, иди, мне сейчас надо побыть одному. Иди, я сказал! — а я сделал вид, что не услышал.
— Дай мне это дело.
— Какое?
— Об убийстве майора Андреева.
— Ты в своем уме!?! — заорал он, да так, что у меня зазвенело в ушах. — Мститель, бля, неуловимый! — и уже тише: — Ты что, дурачок, тоже под травку решил? Один раз тот мужик тебя пожалел, во второй раз не прокатит, ты это понимаешь?
— Понимаю, — буркнул я.
— Если понимаешь, то прикинь кое-что к кое-чему. Кто ты против него, а?
— Никто, — признал я. Действительно, никто, ноль без палочки, лох и полное ничтожество.
— Вот, — ухмыльнулся половиной рта. — Уже лучше. Значит, так, завтра у всей управы по случаю… — нахмурился. — Рабочий день, а у тебя отгул. Побудь дома, водки выпей и побольше. Иди.
— Есть, — я встал.
— Перед уходом сдай ствол.
— Удостоверение можно оставить? — ехидно спросил я.
— Когда же ты, наконец, повзрослеешь, Луценко? — горько молвил он. — Топай, надеюсь, к понедельнику проспишься.
Я и потопал. Сдал ствол и вышел на улицу совершенно безоружный. Впрочем, это ненадолго. Хоть я и молодой, но все-таки опер, а у каждого опера должен быть свой арсенал. Вот и меня дожидается в одном укромном месте пистолет, новенький в масле «ТТ», не хреновая китайская поделка, а самый что ни на есть тульский и даже без заводского номера, память о тех временах, когда я топтал землю в районе. Тогда я изъял у одного крутого мэна полтора десятка таких вот игрушек, а сдал четырнадцать. Бывший владелец точного числа указать при всем желании не смог: его при задержании пристрелили.
Гена хотел знать, когда я повзрослею. Очень скоро, сразу же после того, как прикончу того урода. Саня Андреев был единственным в управлении, кто относился ко мне нормально и старался помочь, поэтому…
Поэтому для начала надо бы встретиться с бывшим напарником этого киллера, Ильиным, и поговорить. Давеча, в кабинете у Мякишева он держался суперменом, посмотрим, как запоет, когда я наеду по-настоящему. А водки я выпью потом, приду один к Сане, вылью стакан на могилу, накачу второй сам и все ему расскажу.