Ну, действительно, если что не так, родина на помощь не придет, она даже не признается, что была когда-то шапочно знакома с ним, но это, тем не менее, не повод, чтобы ее предавать. Человек в машине знавал тех, кто думал и поступал иначе. Никогда не стремился стать им судьей, хотя палачом разок сработать пришлось. Вернее сказать, не палачом, а исполнителем.
Он глянул на часы — пора. Достал из бардачка телефон, по памяти набрал номер. После третьего гудка с ним соединились.
— Рад, что вы объявились. Доложите обстановку, — произнес безжизненный, почти механический голос на безукоризненном французском.
— Это я, — ответил он и тут же принялся нести какую-то ахинею, что интересно, по-русски. — Беда, ой, беда, обложили орла сизокрылого волки позорные, обрезали крылья орлиные…
— Продолжайте, — собеседника, судя по всему, совершенно не удивило, что волки, оказывается, могут не только обкладывать орлов, но и резать им крылья. — Если можно, подробно и в деталях.
— Куда уж подробнее, — проговорил тот, на сей раз, уже спокойно и деловито. — Отлетался, говорю, орел, отпел свою песню орлиную. Общий привет — отключил телефон, нажал на «решетку», затем на «звездочку», набрал комбинацию цифр и выбросил трубку за окно, самоуничтожаться.
За время этой интересной беседы преследователи приблизились еще больше и катили теперь метрах в ста пятидесяти. Он сбросил скорость и поехал, никуда уже не торопясь. Достал из бардачка сигаретку и с большим удовольствием закурил. Глянул в зеркало: сзади тоже решили не форсировать события и замедлились.
Он остановился, потому что ехать дальше было некуда. Дорогу перед ним перегородил грузовик, пара микроавтобусов и несколько полицейских легковушек. Сзади повторили маневр и тоже встали, перекрыв дорогу на случай, если он вдруг решит продолжить игру в догонялки. А он, не торопясь, докурил сигарету и с полным презрением к общеевропейским ценностям выбросил окурок в окно. «Могу ли я что-нибудь сделать для вас, мистер Лонсфилд?» — помниться, спросил главного героя того самого фильма пожилой унылого вида мужик, больше похожий на школьного учителя, чем на начальника полиции. — «Можете», — с легкой улыбкой ответил тот: «Укажите в протоколе, что я не оказывал сопротивления при аресте».
Выключил мотор, вышел из машины и остановился посреди дороги, невысокий толстенький очкарик, затравленный и донельзя испуганный. Снял очки, протер пальцами стекла и водрузил их на прежнее место. Посмотрел на людей в полицейской форме и в штатском, наставивших на него оружие, тяжело вздохнул и поднял руки.