— Да, мой дом — действительно убежище. Для нас с тобой, — сказал я, почувствовав, как она еще сильнее сжала мне предплечье, а ее губы коснулись моей щеки.
Потом она поинтересовалась, не думал ли я о том, чтобы вернуться в Новый Орлеан, в дом моей матери.
Тогда я объяснил, что мне никогда не хотелось вернуться в Новый Орлеан, а в старом доме я последний раз был в 1961 году. Одна мысль о необходимости переступить его порог приводит меня в дрожь.
— Но зато мы были бы так далеко, — заметила она.
— Белинда, от кого мы убегаем? — спросил я как можно более ласково.
— Ни от кого, — выдохнула она.
— Тогда нам не грозит, что кто-то просто…
— Я не допущу, чтобы такое произошло, — раздраженно бросила она.
Но что она имела в виду, говоря «такое»?
Потом она притихла: заснула, притулившись к моему плечу. Мощный мотор мини-вэна издавал однообразный, усыпляющий гул, в темноте пейзаж за окном был практически неразличим, передо мной была только бесконечная дорога.
— Джереми, — внезапно произнесла она сонным голосом. — Ты знаешь, что я люблю тебя?
— Но что-то не так. Правда? Что-то случилось.
И о чем я только думал! Интересно, я могу иметь от нее секреты, а она, по-моему, нет?! Но мои секреты объяснялись ее секретами. Если бы только она могла все объяснить!
— Не беспокойся, — прошептала она.
— Но ты чего-то боишься. Я чувствую.
— Нет, ты не понимаешь, — сказала она. Но в ее словах явно был какой-то подвох. Или мне показалось?
— Ты можешь довериться мне и все рассказать? Разве я нарушу правила игры, если спрошу тебя, чего ты боишься?
— Это вовсе не страх, — со слезами в голосе ответила Белинда. — Просто иногда… иногда мне очень грустно.
На следующее утро Белинда была в прекрасном расположении духа. Всю неделю мы ходили на концерты, в кино и на спектакли. По вечерам мы ужинали при свечах в маленьких ресторанчиках, а по утрам встречали восход солнца на берегу. И в камине всегда горел огонь, так что наше жилище пропахло дымом.
А еще мы много разговаривали.
Я рассказал ей о доме в Новом Орлеане, о том, что превратил его в некое подобие музея, причем скорее от бессилия, чем из соображений здравого смысла. Мои бывшие жены никогда там не бывали, так же как, впрочем, и друзья, за исключением моего старого приятеля актера Алекса Клементайна, который хорошо знал мою мать.
Я даже чуть было не открыл ей свою тайну. Чуть было не рассказал, что писал книги под именем своей матери. Но в последний момент все же сдержался. Сам не знаю почему. Алекс определенно был прав относительно таких вещей.
Она сказала, что дом в Новом Орлеане может стать идеальным убежищем.