— Прекрасно. Но что в этом эротичного?
— Должно быть эротично. Иногда мне даже не хотелось начинать. Не хотелось проникать в дом Шарлотты. Было так странно следить за тем, как Шарлотта в ночной рубашке, с подсвечником в руке поднимается по лестнице.
— Абсолютно ничего эротичного.
— Тогда что им угрожает? Что скрывается за всеми этими дверями? Почему девочки так часто смотрят украдкой?
— Я не вхожу в число их преследователей. И не собираюсь задирать их длинные платья.
— А разве нет? Как так получается?
— Мне это противно, — мягко ответил я и взял ее за руку. — Я шесть месяцев работаю над книгой. Живу ею, думаю только о ней. И не задаю себе вопросов. Двенадцать часов в день я не покладая рук тружусь над холстами. А потом вдруг кому-то хочется объяснить все пятью сотней слов и за пять минут. Я стараюсь не обсуждать данную тему с малознакомыми людьми. А знакомые люди обычно не задают лишних вопросов.
— Как бы мне хотелось, чтобы вы в меня влюбились! — неожиданно воскликнула она.
— Почему?
— Потому что вы действительно достойны того, чтобы в вас влюбиться. А если мы сможем полюбить друг друга, то я уже не буду плыть по течению. Я уже не буду никем. По крайней мере, пока я с вами, — сказала она и замолчала.
— Откуда ты родом? — спросил я.
Она ничего не ответила.
— Я пытаюсь определить твой выговор.
— Вряд ли вам это удастся.
— Иногда ты говоришь как житель Калифорнии. Но иногда проскальзывает странный акцент.
— Вы никогда не догадаетесь, — сказала она и выдернула руку.
— Ты хочешь, чтобы я лег вместе с тобой на кровати с балдахином? — спросил я.
— Да, — кивнула она.
— Тогда ты должна кое-что для меня сделать.
— Что именно?
— Смой краску с лица. И надень ночную рубашку Шарлотты.
— Ночную рубашку Шарлотты?! А что, она у вас действительно есть?
— Даже несколько. Там, наверху. Белая фланель. Одна точно тебе подойдет.
Она радостно засмеялась. Но в ее смехе было нечто большее, нежели просто радость. Я молча ждал ее ответа. Я еще был не готов что-либо признавать.
— Конечно, — согласилась она, изящно затушив сигарету и еще раз продемонстрировав покрытые черным лаком ногти. — С удовольствием надену ночную рубашку Шарлотты.
Ничего удивительного, что ее привел в такой восторг фокус со спичками. Она вдруг стала взрослой девушкой с безупречными манерами, причем немного сердитой. А потом снова юной и беззащитной. Она непрерывно менялась прямо у меня на глазах. И это меня тревожило. «Интересно, какая же она настоящая?» — гадал я про себя.
— Ты очень красивая, — наконец произнес я.
— Вы находите? — удивилась она. — Но может, вы предпочитаете женщин постарше? Темноволосых и загадочных.