Полицейских сирен явно прибавилось. Но все машины промчались мимо, вниз по Санчес. Итак, они не догадались свернуть на Маркет-стрит.
Сзади бесшумно подъехал серебристый «линкольн-континенталь», и Сьюзен открыла нам дверь салона. Мы с Джи-Джи проскользнули на заднее сиденье. За рулем сидел Блэр в красной бейсболке на лысой голове.
— Всем пригнуться, — свирепым шепотом произнес Блэр.
Звук сирен доносился теперь со стороны Маркет, далеко впереди.
Я почувствовал, что «линкольн» уверенно проехал по подъездной дорожке и медленно свернул направо, словно у нас впереди еще было полно времени. А затем мы помчались обратно, в сторону Кастро.
Ослепив нас проблесковыми маячками, мимо пронеслась патрульная машина. Я не осмелился выглянуть в окно, но, похоже, машина свернула налево.
— Пока все идет хорошо, — пробурчал Блэр. — А теперь, Уокер, скажи, как, черт возьми, мне отсюда попасть на Пятую улицу и Мишн-стрит. Быстро!
Я посмотрел в заднее окно и увидел, что Кастро кишмя кишит патрульными машинами. Из кинотеатра продолжали выходить люди.
— Все. Пора, на хрен, убираться отсюда, — сказал я. — Поезжайте в гору, по Семнадцатой.
Сирены уже выли со всех сторон, словно включили пожарную сигнализацию.
Но Блэр продолжал упрямо ползти в гору, пока я снова не велел ему свернуть направо, а затем — снова вниз, на Маркет, в районе Пятнадцатой.
Итак, через пятнадцать минут мы уже ехали в призрачном утреннем свете по неубранному центру города, оставив далеко позади и Кастро, и полицейские сирены. Похоже, мы их сделали. Никто и не заметил, как Сьюзен подъехала к мотелю.
Когда мы в конце концов свернули с Мишн-стрит и заехали на многоуровневую парковку напротив здания «Кроникл», Блэр заявил:
— Готовьтесь. Предстоит очередная пересадка.
На сей раз нам пришлось пересесть в небольшой серебристый фургон с драной обшивкой и заляпанными стеклами. Сьюзен снова села за руль, Блэр устроился рядом, взяв на себя роль штурмана, а я открыл боковую дверь — и тотчас же попал в объятия Белинды.
Я держал ее так крепко, что, наверное, мог сделать ей больно, когда фургон тронулся с места. И я на секунду забыл обо всем на свете: о том, что нас ищут, о том, что нас преследуют. Мне было плевать. Мы снова были вместе. Я осыпал поцелуями ее рот, ее глаза, а она отвечала мне страстными, безумными поцелуями. И если сейчас весь мир ополчится против нас, я был готов с ним сражаться.
Фургон вернулся на Мишн-стрит. Снова послышался вой сирен, но где-то далеко.
Я очень неохотно выпустил Белинду, чтобы она могла наконец обнять Джи-Джи.