— Похоже, ты сожалеешь о своих разрывах.
— Нет. Для меня это трагедия. Я такой же эгоист, как и все остальные. Я не мог обеспечить женам и пятидесятипроцентной эмоциональной отдачи. Так разве я вправе осуждать их за то, что они ушли! И кроме того, я художник.
— Фу, какой противный! — улыбнулась Белинда.
— Послушай, — произнес я. — Мне не хочется говорить о себе. Мне хочется говорить о тебе. Я не имею в виду твою семью и все такое. Расслабься, я помню правила игры.
Белинда ничего не ответила, лишь выжидающе посмотрела на меня.
— Но что с тобой происходит сейчас? — продолжил я. — Чего же ты хочешь? Если не считать желания одеваться, как панк, и по возможности не быть ограбленной.
Белинда пристально на меня посмотрела, словно вопрос задел ее за живое, а потом слегка помрачнела.
— Знаешь, ты постоянно говоришь штампами.
— Я вовсе не хотел тебя обидеть, — улыбнулся я. — Я хотел узнать, чего же ты хочешь.
— А я и не обиделась, — ответила Белинда. — Мне даже понравилось. Но неужели то, чего я хочу, имеет хоть малейшее значение?
— Конечно имеет, — ответил я.
— Разве недостаточно просто делать тебя счастливым? — спросила Белинда, явно поддразнивая меня.
— Конечно недостаточно.
— Послушай, вся беда в том, что я не могу вести себя так, как хочется, пока мне не стукнет восемнадцать. Я пока никто. Ведь меня могут поймать, если я действительно выкину что-нибудь этакое.
Я растерялся и не сразу нашелся что ответить.
— А как насчет школы? — наконец спросил я.
— А что с ней не так?
— Понимаешь, есть масса способов все уладить. Хочу сказать, можно устроить тебя в частную школу. Должны же быть какие-то обходные пути, имена, маленькая ложь…
— Ты чокнутый, — рассмеялась Белинда. — Наверное, снова хочешь увидеть меня в плиссированной юбочке?
— Да уж, буду тебе премного благодарен. Но если серьезно…
— Джереми, разве тебе мало полученного мной образования?! Гувернантки, репетиторы, домашние задания. У меня было все! Я могу читать и писать по-французски, по-итальянски, по-английски. И прямо сейчас без труда поступлю в Беркли или Стэнфорд по результатам вступительных экзаменов. — Белинда поежилась и украдкой отпила из моего бокала.
— Ну так что насчет Беркли или Стэнфорда?
— А что насчет них? Кем я могу стать? Линдой Мерит, чье имя я присвоила? Она не закрыла кредиты.
Голос ее дрогнул. Она выглядела совершенно измученной. Мне захотелось взять ее на руки и отвезти домой, чтобы уложить в постель. День был длинным и трудным, что, безусловно, начинало на ней сказываться.
— А кроме того, — продолжила Белинда, — даже если бы я и не была в бегах, все равно не стала бы поступать в колледж.