— Сорок третий, правильно? — улыбнулся Иванов, увидев, как Гумилев рассматривает ботинки. — Товарищ генерал просил подобрать под ваш размер.
— Если хотите, я заберу ваши вещи наверх, — предложил Бонзо. — Здесь сыровато, к тому же грызуны…
— Оружие, — Иванов достал из своего вещмешка два короткоствольных автомата, один закинул на плечо, второй отдал Андрею. — Это «Вихрь», умеете с ним обращаться?
— Приходилось. — Гумилев мысленно поблагодарил Санича, который раз в неделю обязательно вытаскивал его на стрельбище, где обучал технике стрельбы из различных видов оружия. — Мощная штуковина.
— Ну и замечательно. — Иванов похлопал по изрядно похудевшему вещмешку. — Там еще спички, нож, аптечка, компас, топливные брикеты, а также сухпай и термос с кофе. Все, что нужно для небольшой прогулки.
Он подошел к Бонзо и сердечно потряс его руку.
— Дай вам Бог здоровья, Юлий Соломонович! Родина вас не забудет!
— Моя родина за Средиземным морем, — сварливо сказал антиквар. — Привезите мне лучше какую-нибудь милую безделушку из тех мест, куда вас закинут Врата!
— Непременно! — Иванов кивком указал Андрею на серебристую мембрану. — Я иду первым, вы — за мной.
— А что, если мы с вами попадем в разные места?
— Это почти невозможно. Но если все же такое произойдет, продолжайте заходить в линзу до тех пор, пока не обнаружите меня или товарища генерала. Ну, как говорится, поехали!
Он шагнул к переливающейся линзе и шагнул в нее. Гумилев увидел, как исчезла, словно отсеченная, нога Иванова. Потом рука. А потом линза странно выгнулась, как бы втягивая в себя Иванова, и он исчез — провалился в разверзшийся посреди помещения бездонный колодец.
«Мне тоже нужно туда», — подумал Гумилев. Но мышцы не слушались его, и он не мог сдвинуться с места.
— Молодой человек, — сказал Юлий Соломонович насмешливо, — чем дольше вы медлите, тем меньше вероятность, что вы окажетесь в пункте назначения вместе с Ваней (он произносил — «Ванэй»). На вашем месте я бы поспешил.
— Что ж, — Андрей нашел в себе силы усмехнуться, — тогда до встречи.
Он повел плечом, поправляя лямку автомата, и шагнул в серебристо-ртутное сияние.
Катарина фон Белов лежала на полу сломанной куклой. Наклонившись над ней, Боря понял, что она жива — просто глубоко и крепко спит. Ресницы девушки слегка подрагивали, губы были нежно полуоткрыты, как будто ожидали поцелуя. Будущий гауляйтер Москвы преодолел настойчивое желание воспользоваться беспомощностью своей хозяйки, осторожно потормошил ее, пытаясь разбудить, и, потерпев фиаско, вытащил из кармана мобильный.