«Мне жаль тебя обманывать, друг мой, — подумал Чен, — но сегодня Букингемский дворец останется цел. Ты еще этого не понимаешь, но наша почтенная подруга с Северного полюса уже проиграла. Никогда не стоит недооценивать противника, а в нашем случае произошло именно это. Не стоило отпускать Гумилева на волю, не стоило полагаться на эту девочку Катарину… Это же надо до такого додуматься: решить, что это я выдал американцам и русским все пружины заговора! Нет, мне совсем не нужно, чтобы в провале операции „Рагнарёк“ винили бедного маленького китайца Чена…»
Он быстро ввел в компьютер комбинацию цифр, которую помнил наизусть. Колонки на экране вновь принялись быстро сменять друг друга, но Эйзентрегер этого уже не видел — он вернулся к своей черной кнопке.
— Излучатели готовы, — сказал у него в наушниках голос Юргена Хольта. — Готовность ноль.
— Отойдите, парни, — буркнул Эйзентрегер. — Я запускаю эту адскую машинку.
Он нажал на кнопку. Где-то тихо загудели генераторы. Чен удовлетворенно откинулся на спинку своего кресла.
Далеко от Гаконы — но все же гораздо ближе Лондона — над снежными пустынями Арктики начал формироваться гигантский плазмоид.
— Папа, — сказала Маруся, — папа, это правда ты? Ты пришел за мной?
Она говорила очень тихо, но Гумилев услышал. Он смотрел на вытянувшуюся, повзрослевшую дочь, на ее похудевшее лицо, огромные, удивленно распахнутые глаза, и его сердце разрывалось от нежности. Это была Маруся, его единственная, любимая девочка, которую он не видел два года, за которой он вернулся в логово страшного врага, за которую он был готов убивать и умирать.
— На всякий случай напоминаю, — сказала Катарина, — если ты, Андрей, попробуешь открыть рот, я выстрелю. Я знаю, что Орел у тебя. Можешь отдать его мне добровольно. Если согласен, кивни.
Андрей кивком показал на Марусю. Стоявший за его спиной Свиридов сказал:
— В обмен на девочку. Только так.
— Хорошо, — неожиданно легко согласилась Катарина. — Я отдаю тебе ребенка, ты отдаешь мне Орла. Совершенно добровольно, без принуждения.
«Это ловушка, — подумал Гумилев. — Стоит ей получить Орла, вся эта толпа начнет на нее молиться. И тогда ей ничего не стоит снова забрать Маруську… или убить ее и меня. Только поэтому я до сих пор жив — ведь, если она убьет меня, Орел будет взят силой, а значит, потеряет свои волшебные свойства».
Но выхода у него не было. Он молча подошел к лестнице, ведущей вниз, и начал спускаться по ступенькам.
— Отпустите ребенка, — скомандовала Катарина, когда Гумилев спустился с галереи. — Андрей, отдай мне Орла.