Он затруднился ответить.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Ты мне снишься. Почти каждую ночь.
* * *
Лестничные марши уводили во тьму.
– Я не помню, как очутилась здесь. – Голос Яны стал тверже, она немного успокоилась, шок от внезапной встречи постепенно отпускал, но сразу возникла гулкая пугающая пустота отчужденности.
Она долгое время воспринимала Макса как призрака, рожденного ее одиночеством. И вдруг он материализовался.
«Или я все же сплю?»
– Яна. Ты видишь в темноте?
Макс не заметил у нее сформированных имплантов или явных очагов спорадического инфицирования скоргами, но металлизированные пятна различных оттенков, невероятным образом перемещающиеся под кожей, немо свидетельствовали о тотальном поражении ее организма колониями наномашин.
– Как днем. Только цвета другие, – откликнулась девушка.
Максим, спускавшийся вслед за ней, заметил:
– Мне показалось, что ты способна влиять на реальность.
– Это не специально, Макс. – Она остановилась. – Так получается. Само собой.
– А как все началось? – Он взял ее за руку.
Максим не понимал, почему простые движения даются ему с таким трудом. Будни выживания нивелировали рассудок, стерли из него многие понятия, и даже инстинкты, заложенные природой, постепенно угасали, по крайней мере те, что не требовались для ежесекундной борьбы.
И вот сейчас все вернулось, как вспышка.
Все непрожитое, забытое, задавленное.
Яна прижалась спиной к стене, но руки не отдернула.
Он чувствовал – ей страшно. Ее хрупкая реальность дала трещину. Но почему?
– Я плохо помню те дни, – тихо ответила она. – Я долго шла, очень хотела пить. Теряла сознание. Потом однажды мне стало лучше. Как будто долго болела, металась в бреду, а затем начала выздоравливать. Я не знаю, куда попала. Очнулась, лежа на полу какого-то огромного помещения. Пол был холодным. Я плакала. Сил не осталось. Даже мысли не возникало, что могу встать или вообще жить дальше.
– И что же случилось?
– Я увидела воду. Целый стеллаж, заставленный бутылками с минеральной водой. Жажда вернулась мгновенно. Она была… сильнее слабости и боли. Пойдем, я покажу тебе.
* * *
Лестничный пролет упирался в старую металлическую дверь. Краска на ней давно облезла, кое-где виднелись следы ржавчины, но Макс не заметил вездесущих скоргов – ни одного серебристого пятна или нити.
Яна взялась за массивную ручку, с усилием потянула дверь на себя, и та нехотя поддалась, протяжно скрипнув ржавыми петлями.
На лестничную площадку хлынул свет. Обычный ровный холодный свет от множества люминесцентных ламп.
«Гипермаркет!» – мгновенно догадался Макс.