– Я ухожу на пару дней. План реконструкции у тебя есть. Если не вернусь в указанный срок, примешь командование.
– Макс, что-то случилось?
– Не бери в голову. Личное.
– Ты сказал «если не вернусь».
– Да, сказал. Что тут непонятного? Любой из нас, даже выйдя по нужде, может не вернуться назад. Жизнь такая, если ты до сих пор не понял. Всё, до связи.
Макс отключился.
Личное. Он застегнул последние крепления боевой брони.
Вот она – причина его внезапной неадекватности. Кроме страха и ненависти, у него, пожалуй, никогда не было ничего сугубо личного.
Он жил, как все. Трусил, отчаянно рисковал, спасал свою шкуру, убивал врагов, с трудом находил друзей, скалился, как зверь, когда загоняли в угол.
А что в нем проснулось сейчас?
Надежда?
«Я влюбился в призрак? – с горькой иронией спросил себя Макс. – Не поздновато ли для чувств? Да и способен ли ты любить?» Он спрашивал себя серьезно и беспощадно: «Кем ты был? Опустившимся бродягой, доживающим свои дни в руинах подле Барьера? Тупым, бесчеловечным, как все окружающие тебя живые обломки цивилизации».
Вес ИПК. Привычная, машинальная проверка оружия. Тест имплантов.
«И кем ты стал?
Недоделанным исчадием техноса? Полусталтехом? Забавной игрушкой Генриха Хистера, по воле случая вырвавшейся на волю?»
«Стать человеком никогда не поздно, Макс», – шепнул внутренний голос.
«Личное» – слово каталось в рассудке, тревожило, ассоциировалось со смутным образом Яны.
«Это не тот узел, который можно взять и разрубить, – сумрачно усмехнулся Макс. – Я найду тебя, – с внутренней дрожью подумал он. – Найду и выведу тебя отсюда. Есть путь. Через Светлый Тоннель. Я верю». – Максим на миг закрыл глаза.
Мысли не успокаивались, но он привычным усилием загнал надежды и сомнения внутрь.
Пусть полежат пока на донышке очнувшейся души.
* * *
Вышли еще до рассвета.
Несмотря на выданный Максом бронекостюм с замкнутым циклом жизнеобеспечения, Тим поначалу ощущал себя беззащитным. Раздавленный силой неодолимых обстоятельств, он не сопротивлялся принятому помимо его воли решению.
Оставаться в захваченном сталкерами городище скоргов было еще страшнее, чем следовать за Максом в неизвестность.
Искорка надежды все же теплилась в душе, и, пока старенький БТР следовал дорогами техноса, Тим постепенно справился с дрожью, стал проявлять интерес к происходящему.
Боевая машина двигалась на высоте тридцати метров над землей. Сплетение мощных ветвей древовидных автонов образовывало подобие путепровода, ведущего к тамбуру Пустоши. В багряном рассеянном свете вечных сумерек с высоты выстроенных скоргами коммуникаций у горизонта отчетливо просматривались угловатые постройки древней атомной станции, окруженные лениво извергающими магму коническими сопками.