Долго здесь оставаться нельзя. Со времени побега прошло около суток, много чего могло случиться. Мазай ищет его… Змеёныш нахмурился. Понятно, что в дупле сталкер не мог отыскать беглеца и осматривал схроны — так почему не оставил знака, что был здесь? Змеёныш облизал губы, рукавом вытер подбородок. Сунув за пазуху остаток пайка, положил железный лист на место, присыпал землёй — и вылез наружу.
Когда Змеёныш скорым шагом добрался до ельника, уже смеркалось, он не сразу заметил поломанные ветки и лежащее в стороне тело. Сначала он ощутил раздражение слепой собаки, которую спугнул своим появлением, — розовая призрачная волна накатила сбоку. Змеёныш кинул туда взгляд, и собака припала к земле за мёртвым телом, недовольно ворча. Змеёныш осторожно шагнул к ней, излучая бледно-жёлтую волну спокойствия и дружелюбия. Он не знал, как делает это, просто ощущал внутри разную энергию, и цвет её означал эмоцию. Глубокий сон был синим, ярость — алой, болотно-зелёным выглядели подозрение, недоверие…
Верхняя губа мутанта задралась, обнажив острые клыки, но нападать псевдособака не стала, отползла на брюхе под куст малины, на которой ещё болтались иссохшие ягодки, и оттуда следила за человеком, излучая зелёно-жёлтую, мутную покорность, куда вплетались струйки чёрного страха и всё того же розового, как кровавая пена, недовольства.
Это был Маргоша. Змеёныш сразу узнал его, хотя никто другой не сумел бы: от сталкера остался разорванный остов — как будто дети распотрошили тряпичную куклу и бросили, раскидав вату, нитки и пуговицы. Однако сохранилась часть лица, а главное, исходящий от трупа дух как нельзя более соответствовал характеру Маргоши: гнилостный, мертвячий.
Змеёныш побежал к схрону, вломился в ельник, раздирая ветки, и утихшая было боль в обожжённой руке вспыхнула с новой силой.
Дверь открыта нараспашку, на полу в пыли протянулись цепочки следов, они накладывались друг на друга, петляли, но Змеёныш с одного взгляда понял, что тут было. Вот Мазай — он вошёл, сидел на лавке возле дверей, вон рядом ещё замасленная газета, тут он перекусил — и сразу покинул схрон. Вот чужие следы, один человек — конечно же, из людей Слона, — осматривал избушку, заглядывал в печку — наверняка искал нычку, чтобы забрать оружие. А поверху отпечатки лап — сюда наведались псевдопсы, которым, видно, не досталось места у трупа Маргоши, надеялись поживиться падалью, да ничего не обнаружили и убрались, над полом ещё висит слабый голубоватый дымок их разочарования.
Оружие и припасы не тронули — тот, кто тут был, не сумел найти нычку. Но и Мазай, выходит, не взял ничего. Куда же он делся? Эти следы… кто-то чужой безнаказанно шастал по их домику. Неужели Мазая поймали люди Слона?!