Змеёныш (Жаков, Левицкий) - страница 47

Солнце клонилось к закату, когда стая встала с лёжки и пошла к месту охоты у Свалки. Бесшумно мелькали среди деревьев серые тени, шелестела трава, иногда тихо повизгивал кто-то из молодняка. Самка вскочила, издав предупреждающий рык, побежала следом.

Псевдопёс прислушался, замер и Змеёныш, мокрый от пота, раскрасневшийся и весёлый.

Самка не успела добежать до стаи, она только выскочила из кустов позади поляны, как остальные учуяли человека. Вожак — крупный, тёмно-серый с рыжими пятнами пёс — повернул к раскидистому дубу, и остальные мутанты двинулись за ним, раздувая ноздри. Старая собака кинулась наперерез вожаку, толкнула его мордой в бок. Мутант дёрнул головой, самка отскочила и тявкнула несколько раз. Вожак остановился. Старая псевдособака имела большой авторитет в стае. А тут ещё с поляны вышел подлеток, поскуливая, виляя хвостом. Вожак недоумённо зарычал в ответ.

Змеёныш стоял среди разбросанных ивовых прутьев, вслушиваясь в голоса псевдопсов и наблюдая за их сознаниями. Вожак заворчал на старую самку, которая когда-то была его матерью, развернулся и продолжил путь к Свалке. Подлеток побежал следом, всё ещё тявкая и повизгивая, старая самка похромала за ними. Улыбаясь про себя, Змеёныш стал собирать ветки.

«Душа» красовалась на крыше старого коровника. Стопка аж прослезился, заметив её.

— Гля, Кирза! — Он плечом толкнул напарника. — Щастье нам привалило. Видишь, чё там лежит?

Худой, нескладный Кирза завертел головой. Они стояли посреди заброшенного посёлка, настороженно вслушиваясь, с автоматами наготове — два тёртых сталкера, грязные небритые черти, не интересующиеся ничем, кроме артефактов, которые они меняли на боеприпас, снарягу да еду с водкой либо продавали скупщикам, чтоб на вырученные деньги купить всё то же самое и со всем этим вернуться в глубокую Зону за новыми артефактами, но сначала спустить остаток заработка в каком-нибудь кабаке у Периметра… Не крутые следопыты, но и не жёлторотые дурни, не слишком фартовые, но и неудачниками их никто не называл. Заскорузлые, мозолистые, проспиртованные, битые жизнью, Стопка — постарше и поопытнее, Кирза — помоложе и понаивнее. Соль Зоны, плоть от плоти её.

Всё здесь не нравилось Стопке: и то, что дома почти разрушены, внутри поживиться нечем, и то, что над посёлком висит напряжённая тишина — будто из-за каждого угла следит за непрошеными гостями голодный мутант. Впрочем, такое ощущение всегда преследовало Стопку после хорошей попойки, а вчера была она самая, родимая.