Некоторое время все молчали, пока из-за деревьев не показались сектанты и снова не направились к пленным.
Фанатики подошли, осмотрелись, переглянулись между собой, потом как ни в чем не бывало взяли труп «долговца» и унесли его за деревья. Видимо, даже мертвый был не лишним в их ритуалах.
— Легко отделался, — пробормотал Жнец, которого бывший десантник ударил головой.
Антон даже сквозь заполнивший все его существо страх поразился, сколько в людях может быть жестокости! Ему хотелось закричать во все горло: «Люди! Как же вы можете быть ТАКИМИ?! Ведь вы же… ЛЮДИ!»
— Знаешь… — Ломоть вернулся с вещмешком и, завязывая перерезанные лямки, вплотную приблизился к напарнику. — Там, куда они их таскают, кажется, была «карусель». Я заметил ее пару ходок назад. Ей скармливают.
— Мне плевать, — резко оборвал его Кожа.
Фанатики снова появились из-за деревьев, но в этот раз прошли мимо пленников. Один из сектантов махнул рукой, показывая, чтобы все следовали за ними.
Мародеры начали поднимать пленников. Ломоть снова решил переложить свою ношу на одного из обреченных. В этот раз он выбрал Антона. Подойдя к нему, бандит хотел развязать молодому человеку руки, но Жнец остановил его:
— Ты что творишь?
— Хрен его знает, когда следующая остановка, пусть пока понесет, — ответил коренастый мародер и повернулся к Антону: — Когда тебя потащат, ты мешок сразу бросай, понял?
— Не дури, Ломоть! — подступил к нему Жнец. — Хочешь, чтобы твой мешок кто-нибудь нес, — развяжи художника и пусть тащит. А этот… Я не знаю, где Хриплый его достал, но на парне «комок» армейский и вообще на сталкера смахивает, с развязанными руками может дать деру. Не хватало нам только сейчас за ним бегать. А художник — он и в Африке художник.
Антон хотел было сказать, что нет, он вовсе не сталкер, что не сбежит, но его никто не собирался слушать. Довольный Ломоть последовал совету Жнеца и, вручая Леониду свой мешок, угрожающе пообещал:
— Уронишь или побежишь — шкуру спущу, понял? Художник быстро кивнул, сделал плаксивое лицо и жалобно застонал, разминая затекшие руки. Он даже попробовал упасть на колени и о чем-то начал просить, но бандиты быстро привели его в чувство сильными оплеухами. Антон больше не ощущал презрения к Леониду за слабость — слишком страшной была окружающая действительность. Но чужой страх и унижение вновь придали сил и породили странное желание ни за что не дойти до такого животного состояния.
Примеру находчивого бандита последовали два других мародера, и дальше Леонид шагал нагруженный тремя вещмешками.