Патогеныч угрюмо смотрел на него. Муха сидел с отсутствующим видом. Енот слушал байки Стрелка с явным недоверием.
— В моем мире Дина мертва, — негромко проговорил папаша. — Я думал, что и в мире Меченого тоже. Однако внезапно выяснилось, что нет. И я понял, что мне срочно нужно к вам. — Он покосился на Динку. — Наверное, ты думаешь, червячок, что мне столько лет не было до тебя никакого дела, как Меченому. Но все эти годы я оплакивал тебя. Получается так, что, вернувшись домой из уничтоженной Зоны в своей реальности, я застал тебя незадолго до того, как ты планировала отправиться следом за мной в Чернобыль-4. Но ты ничего не сказала мне о том, что собиралась! Поэтому я даже вообразить не мог, что в реальности Меченого моя дочь успела уехать до того, как… — Горло у него перехватило от эмоций, и он замолчал.
— Да, выходит, в нашей реальности она сорвалась с места до того, как Гусь успел с ней познакомиться. — Я чуть повернул голову к Динке. — Или все-таки успел?
— Я не знала его до вчерашнего дня, — с трудом проговорила подруга.
— В итоге Гусь не успел с ней даже познакомиться, а значит, и убить…
— Я женщин не убиваю! — снова встрял парень. Эта тема явно жгла его, словно раскаленное железо. Он то ли действительно не мог поверить, что способен на такое, то ли наоборот, слишком хорошо понимал, что способен, и изо всех сил пытался убедить нас в обратном. — Нет, ну, по молодости лет кретин был, конечно, шлялся со всякой шпаной… — признал он. — Но потом отслужил в армии, дерьмо из головы вытряхнул, мозги встали на место. В конце концов, даже если это действительно был я, срок давности уже вышел! Я теперь совершенно другой человек!.. — Все-таки осмелившись глянуть на наши с папашей неподвижные физиономии, он сообразил, что особого душевного отклика эта отмазка у нас не вызывает. — А, идите вы к черту! — психанул он, вскакивая. — Что мне теперь — застрелиться?..
— Чего вы пристали к нему? — вдруг вспыхнула Динка, хотя никто приставать к Гусю и не думал. — Он не может отвечать за то, что сделал его двойник, причем черт знает когда!
— Да в том-то и дело, что это был не двойник, а он сам, — устало проговорил я, — только в другой ситуации и с другим жизненным опытом.
— А вот ты, радиоактивное мясо — сколько раз мог меня убить?! — окрысилась подруга. — Со своим собственным жизненным опытом? Один раз чуть не задушил во сне!..
— Милая, — угрюмо проговорил я, — это же совсем другое…
— Отвяжитесь от него, поняли?!
Ну да, ну да. Первый женский инстинкт — это пожалеть, утешить и приголубить несправедливо обиженного мужчинку. При этом не имеет значения, насколько эта обида действительно несправедлива — главное, чтобы она казалась таковой женщине. И часто, слишком часто-женская жалость перерастает потом в нечто большее…