Пока собирались и грузились в транспорт, пока водители прогревали двигатели, из «Снежинки» никто не вышел. Вряд ли тамошняя братия опасалась – им-то чего? К тому же лагерь долговцев, разбитый на противоположном конце разрушенного животноводческого комплекса, всегда можно было обогнуть, обойти, пробраться стороной. Думаю, мужикам в «Снежинке» было как-то… ну, не знаю… неловко, что ли, стыдно. Вот так, без сопротивления, сдали Бледного – как бы своего. Это с одной стороны он бывший бандит и теперешний шпион О-Сознания, а с другой – это же Бледный, человек, который просидел в «Снежинке» достаточно долго, чтобы стать своим, привычным. Вполне честный торговец, мужик, с которым можно было переброситься словом, а то и принять по соточке лекарства от радиации… Теперь завсегдатаям «Снежинки» стыдно, не хотят показываться на глаза кому бы то ни было, кто знает о вчерашнем. Вот и ждут, чтобы чужаки убрались.
Вероятно, совсем недавно то же самое чувствовали долговцы Рожнова – из-за меня. Им было прекрасно известно, кто такой Полковник, но меня ему выдали. Потому сталкеры держались радушно, расчистили местечко в кузове вездехода, для чего перенесли пару ящиков в салон, себе под ноги, хоть это и неудобство. Скажете, мелочь? Вот из таких мелочей наша жизнь и скроена…
Дальнейший маршрут был более или менее понятен – к южной окраине Рыжего леса. А что там? Никому пока не ясно. Даже Полковнику не ясно – вряд ли Бледный мог в деталях знать, как там все устроено. Долговцы сидели в машинах хмурые и тоже небось гадали, что ждет впереди. По рожам людей Полковника ничего нельзя было определить – эти-то у своего начальника нахватались манер… И Полковник псих, и подручные у него тоже того, с приветом. Стал бы нормальный человек рядом с Полковником долго оставаться? Разве что тот, кого к этому принудили или кому податься совсем уж некуда.
Колонна ползла в северном направлении, к Рыжему лесу. Сперва двигались быстро, но потом скорость упала. Я находился в хвосте конвоя и, привставая, видел, как изгибается трасса, прокладываемая водителем головного внедорожника. Петли, которые выписывала колея, уходили на десятки метров вправо и влево. Датчики аномалий, установленные на переднем джипе, заставляли водителя совершать все более крутые маневры. Потом забеспокоился и мой датчик на запястье, даже эта игрушка сигнализировала о наличии аномалий. Теперь я стал различать их по сторонам: то вихри карусели, то дрожащий горячий воздух над плешью среди обгоревшей черной травы – жарка, значит. Больше всего мне не понравилось, что обугленный след очередной жарки оказался вытянут, будто аномалия ползла наперерез колонне. Скорость упала километров до пяти в час – немногим быстрее, чем передвигается по Зоне пеший сталкер. Сквозь ровный гул двигателя и тарахтение подвески я иногда мог слышать обрывки разговоров долговцев в кабине. Их, как и меня, заинтересовало поведение аномалий. Россыпи смертельно опасных ловушек стягивались к нашему маршруту, грозили окружить, отрезать путь.