– Наверху они, что ли? – прошептал родич. – А на лестнице пыль…
В самом деле, ступени, ведущие на второй этаж, покрывал слой пыли. Туда давно никто не поднимался. Зато я заметил несколько темных капель, подсыхающих на лестнице вниз, в подвал. Кровотечение почти унялось, но следы все еще были заметны. Мы переглянулись.
– Что там, дядя Сережа? Большой погреб?
– Там, сынок, сперва технические помещения, а дальше вниз – вход в бомбоубежище. Я ж тебе говорил: и цеха подземные, и склады. Здесь один из входов. Туда, что ли, людей поволокли?
Я не стал отвечать, осторожно двинулся по ступенькам в подвал. Вот здесь пыли на полу не было – сюда ходили часто…
* * *
Три пролета вниз я прошагал уверенно, потому что массивные, обитые железом двери на площадках были заперты и ровный слой пыли перед ними оказался не потревожен, зато ступени поблескивали в свете тусклых ламп – верный признак, здесь частенько ходят. Те, кто поселился на Ремжелдоре, постоянно наведываются в подвал.
Вот и еще одна дверь.
– Здесь были всякие канцелярские дела, – шепотом пояснил дядя, – архивы, ну и прочее. А дальше убежища.
– Убежища? Те самые, на случай Третьей мировой?
Он промолчал. Мы спустились этажом ниже. Старались ступать потише, но в неестественной тишине отчетливо слышался даже легкий шорох одежды. Тусклое желтоватое освещение создавало неприятное впечатление, я почему-то вспомнил исход из слепого пятна Зоны. Ко всему вдобавок очередная дверь оказалась очень похожа на шлюзы в том самом подземелье на заброшенном военном объекте. В общем-то неудивительно, здесь ведь тоже что-то такое, связанное с армейскими делами, и строилось по типовому плану… Но меня основательно пробрало, даже мурашки по спине пробежали.
Тяжелая дверь, запирающаяся штурвальным колесом, была приоткрыта.
– Не бойся, – шепнул дядя Сережа, – оттуда несколько выходов, если здесь нас запрут, я тебя выведу через цеховые залы или через канализацию.
– Да я и не боюсь… Снаряга у нас не подходящая для таких походов. Ну что, идем?
Я был бы до чертиков рад, если бы дядя сказал: хватит, увидели достаточно, – но чувствовал, что родича разобрало не на шутку, он не вернется, даже если я буду уговаривать. Вот меня бы легко было уболтать вернуться, а со стариками всегда так, упрямые они. Дядя Сережа кивнул, и я первым сунулся в проем.
За дверью оказалось темно, едва-едва различимы были очертания входов в три коридора. Далеко впереди в центральном горел свет.
– Давно не пользуемся этими подвалами, – шепнул дядя, – лампочки никто не менял лет двадцать. А эти разве позаботятся? Что им вообще здесь надо?