Вновь зазвучала музыка, посетители возобновили прерванную трапезу, в центре зала закружили в медленном танце пары, а официанты, как и прежде, проворно лавировали между столиками, принимая заказы и разнося блюда.
— Наш капитан всегда так заумно выражается? — спросила Дженнифер.
— Так принято, — ответил я. — Заумно, но точно.
— И не совсем понятно. С какой всё-таки скоростью мы летим?
— Грубо говоря, семьдесят миллиардов километров в секунду или около двадцати семи световых лет в час. Но это верно лишь в том смысле, что через двести семьдесят шесть часов корабль выйдет из режима овердрайва на расстоянии семи с половиной тысяч световых лет от Нью-Алабамы.
— Вы тоже космолётчик?
— Помимо всего прочего. А почему вы так решили?
— Потому что обычный человек никогда не скажет «режим овердрайва». Так выражаются либо учёные, либо люди, связанные с космосом. Остальные говорят просто «овердрайв», «гипердрайв», «сверхсвет». Но на учёного вы не похожи.
Я улыбнулся:
— Видимо, для этого мне не хватает заумного взгляда и остроконечной козлиной бородки.
— А ещё чуточку такта, — с лёгким упрёком добавила Дженнифер; видно было, что она немного задета. — Вы насмехаетесь над моими провинциальными представлениями.
— Вовсе нет, — возразил я. — Просто забавно, насколько распространён стереотип — и в провинциальных мирах, и даже в так называемых очагах цивилизации. Многие люди, едва лишь заслышав аббревиатуру «д. ф. н.», тотчас представляют себе этакого книжного червя в преклонных годах и очень удивляются, когда действительность не соответствует их ожиданиям.
Во взгляде Дженнифер появилось восхищение.
— Вы доктор физических наук?
— А также пилот-навигатор. Обе мои специальности тесно связаны, поскольку как физик я занимаюсь изучением виртуального гиперпространства.
Дженнифер покачала головой:
— Просто поразительно! Ведь вы не намного старше меня.
— Лет на десять. Мне уже тридцать пять, хотя, возможно, я выгляжу моложе.
— Гораздо моложе, — подтвердила Дженнифер. — И дело не столько во внешности, сколько… Даже не знаю, как это объяснить. Вы не похожи на человека, осознающего, что за его плечами треть жизни — может быть, лучшая треть. Чем-то вы напоминаете мне мальчишку-подростка, которому кажется, что впереди у него целая вечность.
Я хмыкнул:
— Вы не первая, кто говорит мне это. Я действительно мало думаю о времени.
— И тем не менее оно идёт, — хмуро заметила Дженнифер. — Независимо от того, думаете вы о нём или нет.
Я внимательно посмотрел на неё и сказал:
— Похоже, время для вас очень болезненная тема.
Она кивнула: