Если Шон только подозревал, то я знал, что так оно и есть на самом деле. Теперь я был уверен в этом на все сто процентов…
* * *
Момент истины настал полтора цикла назад, когда в Сумерки Дианы заявился Зоран. Возможно, его подослал Володарь, но скорее всего, он нанёс этот визит по собственной инициативе, под влиянием сиюминутного порыва — слишком уж глупым было его поведение. Он не придумал ничего лучшего, как остановиться перед домом и выкрикивать в мой адрес угрозы вперемежку с оскорблениями.
Было раннее утро. Хотя в Сумеречных мирах нет естественной смены дня и ночи, условное деление на сутки существует, и нежданный визит Зорана пришёлся на предпоследний час примы, когда мы ещё сладко спали. К счастью, я проснулся первым и быстро закрыл окно, чтобы визги снаружи не разбудили Радку — характер у неё довольно ровный и мягкий, но если она не выспится, то весь день чувствует себя не в своей тарелке, раздражается по пустякам и даже может укусить.
Я оделся на скорую руку, взял свою Грейндал, спустился на первый этаж и вышел из дома. Увидев меня со шпагой, Зоран заметно умерил свой пыл: похоже, на него нахлынули неприятные воспоминания о нашем предыдущем поединке. А когда я вразвалку направился к нему, небрежно размахивая клинком и приговаривая на ходу (специально для Бельфора по-французски): «En guarde, mon cher! En guarde!»,[9] Зоран наложил в штаны и скрылся в Туннеле.
Единственный свидетель этой сцены, Морис де Бельфор, сидел на крыльце дома, пил кофе и тихо посмеивался. Я подошёл к нему и сел рядом.
— Привет, Морис. Опять не спится?
— Никак не могу привыкнуть к этому вечному закату, — ответил он, указывая на огромное красное солнце, висевшее над самым горизонтом. — Или к бесконечному рассвету. Но мне здесь нравится. Тишина, спокойствие, умиротворённость — одним словом, идиллия… Если, конечно, не считать концерта, устроенного этим кадром.
— Он идиот, — сказал я.
— Ясное дело. У него это на лбу написано. Судя по выражению лица, взгляду и словарному запасу, его коэффициент умственного развития не превышает восьмидесяти.
— Если быть точным, семьдесят семь.
— Круто! Я пытался уговорить его, чтобы он подождал час-полтора, предлагал ему выпить кофе или что-нибудь покрепче, но он ни в какую… Кстати, ты будешь кофе?
— Не откажусь, — кивнул я. — И покрепче.
— Тогда я сейчас. — Морис поднялся и вошёл в дом, чтобы приготовить мне кофе.
Мы с ним на удивление быстро сдружились, почти сразу перешли на ты и стали называть друг друга просто по имени. Мы оба легко сходились с людьми, к тому же у нас оказалось много общего. Сыновья влиятельных папаш (как ещё говорят, «золотые мальчики»), несколько легкомысленные, по натуре своей разгильдяи с интеллектуальным уклоном, образованные, начитанные, даже эрудированные, ярко выраженные сангвиники и экстраверты. Также нас объединяло страстное желание доказать всему миру, что мы чего-то стоим и без влиятельных папаш.