— Все, что происходит сейчас, — какое-то безумие. Я не могу и не хочу верить, что вы говорите серьезно! — к этому моменту перед Лихтвейзеном сидела уже не блистательная Кло Катценбах, а сгорбившаяся, разом постаревшая женщина.
— Увы, мадам, вера — это единственное, что вам остается.
— А где гарантия, что услуга, которой вы от меня требуете, окажется последней? — голос Кло прозвучал глухо и дребезжаще, словно фраза эта была произнесена в пластмассовый стакан.
— А кто вам сказал хоть слово о такой гарантии? — теперь посетитель вел себя значительно увереннее: инициатива явно перешла в его руки. — Но вы же умная женщина, мадам Катценбах. И должны понять, что имеете дело с умными людьми. Услугами такого рода обычно не злоупотребляют. Слишком высоки ставки и слишком вероятна опасность скандала, когда это превращается в систему. Поэтому полагаю, что услугой, о которой я имел удовольствие говорить с вами, все и ограничится. И потом, вы же не думаете, надеюсь, что Кло Катценбах — единственная красивая женщина на земле, имеющая доступ к международным валютным операциям?
— Но почему именно я? — Кло встала из-за стола, обогнула его и подошла вплотную к Лихтвейзену. — Неужели вы не могли подыскать для своих грязных дел другую кандидатуру?
— Риторический вопрос, мадам, — улыбнулся мужчина. — А почему, собственно, не вы? Вы ведь так счастливы, так богаты, окружены такой любовью и заботой, что, право же, сам создатель одобрил бы наш выбор. На таких людей, как вы, никогда не падает и тень подозрений. Ведь вам даже в теории неизвестно, что такое проиграть, подчиниться, ославиться. Следовательно, ставка на вас — изначально верна. Это была первая причина, по которой мой клиент решил обратиться именно к вам… — Лихтвейзен вытащил из внутреннего кармана ручку, аккуратно заполнил чек, оторвал сиреневый листок, легонько помахал им в воздухе, чтобы подсохли чернила, и протянул его Кло. — Адресат должен получить всю сумму не позднее, чем через десять дней, мадам. Это важно. А теперь позвольте откланяться…
Он встал и, не торопясь, направился к двери.
— Вы сказали о первой причине… — остановила его Кло. — Следовательно, была и вторая?
— Конечно, мадам, — улыбнулся Лихтвейзен.
— Какая же?
— Мы решили, что хоть раз в жизни вы должны понять, как чувствует себя человек, попадающий в зависимость.
— Но для чего? Ради всего святого, для чего?!
— Для адаптации, мадам, для адаптации…