В середине этой тирады я уже плакала, а к финалу начала рыдать. Носовой платок остался в моем номере, и я непринужденно утирала черные потеки туши краем роскошного атласного покрывала, купленного хозяевами «Плазы» скорее всего на престижном аукционе.
Гескин, не меняя буддистского положения рук, смотрел в одну точку и, казалось, не обращал внимания ни на меня, ни на варварское обращение с его покрывалом.
Так прошло несколько минут. Я всхлипывала, он — сопел.
— Ну, хватит реветь! — он резко поднялся, подошел ко мне и протянул руку. — Вставайте с моей постели.
Я поднялась. Рука барона была сухой и горячей. Мы стояли друг против друга — люди разного возраста, разного воспитания и социального положения, совершенно разных взглядов на жизнь…
Кошмар продолжался, конца испытаниям, ворвавшимся в мою жизнь с грубостью официанта, которому забыли дать чаевые, не было видно, все напоминало жуткий сон. Но все было правдой, моя рука еще хранила тепло короткого прикосновения к ладони Гескина. Тут только я почувствовала, что смертельно устала, что мне необходима передышка, пара часов, не больше…
— Возможно, для аристократа моя фраза прозвучит несколько неэстетично, — вернул меня к действительности надтреснутый голос Гескина, — но сейчас, увы, не до церемоний: мы с вами, мадемуазель, оба в дерьме. И надо как-то вылезать из него.
— Вы знаете, как?
— Пока не знаю… — Гескин пристально посмотрел на меня и спросил по-русски. — Вы не солгали мне?
Я плохо представляла себе, что именно он имел в виду, но на всякий случай энергично замотала головой.
— Итак, он называет меня Жиденком?
— Если вас это может утешить, то и меня один из моих авторов как-то одарил «жидовкой».
— Считайте, что я утешился, — неожиданно улыбнулся Гескин. — Поймите, я ничего не имею против евреев, все дело…
— Барон, мы ведь уже договорились. И не забывайте: славянская половина моей крови всегда с вами.
— Чтобы выпутаться из наших проблем, боюсь, потребуется как раз другая половина.
— Неужели все так плохо?
— А вы как думали? КГБ, мадемуазель, — серьезная фирма. Его людям неведомо чувство юмора. Они как волки — всегда голодны и всегда агрессивны. Выполнил задание — молодец, не выполнил — пеняй на себя.
— Но ведь могло же случиться, что вся эта провокация против Телевано попросту сорвалась?
— Кто же будет виновен в срыве операции?
— Я.
— Исключено, — Гескин вновь подошел к окну и посмотрел на улицу. — Конечно, они с вами явно чего-то не учли. Скорее всего, недооценили вашу проницательность… — барон криво усмехнулся. — Тем не менее от вас почти ничего не зависит.