— Спасибо…
В ванной я внимательно оглядела себя. Так осматривает поле брани опытный полководец, подводя итоги генерального сражения. Что ж, если вчерашняя ночная баталия у Гескина и принесла какие-то трофеи, то на моем лице это никак не отразилось. Моя «поза рожи» в этот ранний час сильно смахивала на безжизненную маску пикассовской «Любительницы абсента». То есть была усталой и помятой. Даже мутному взору скверно выспавшегося человека было видно, что в битве за собственную жизнь я исчерпала все ресурсы и еще воспользовалась запасом, о существовании которого большинство людей не догадывается. Под глазами залегли темные пятна, кожа была противной, какой-то пористой, губы пересохли… Хотелось здесь же, на упругом ковре ванной, лечь, уснуть — и проснуться в Ялте, в хвойной ванне лечебно-профилактического санатория ВЦСПС.
Одна моя старая приятельница, о которой я уже как-то упомянула на этих страницах, знает панацею от всех бед. Этакий рецепт выживания в экстремальных условиях. Причем она утверждает, что изобрела его совершенно независимо от Альбера Камю и других умников. Что бы ни случалось в ее жизни (а она, к слову сказать, была весьма разнообразной по части романтических, не очень романтических и просто бытовых катаклизмов), моя приятельница на удивление легко и изящно вставала на ноги после очередного нокаута. «Хороший марафет, холодный душ, приятное, не застиранное белье, новая шмотка — и ты опять королева!»
Я любила свою приятельницу. При всей ее дурости, снобизме и недержании речи. Потому что с такими людьми не хочется думать о стирке, любовных неудачах и хроническом безденежье. С такими людьми хочется жить. Хотя бы для того, чтобы время от времени обвинять их в непроходимом мещанстве.
Вы думаете, я часто пользовалась ее рецептом? Ничего подобного! И, кстати, вовсе не потому, что считала его глупым или примитивным. Для наведения марафета (минимум час-полтора на зорьке, не пожрав и не покурив толком) у меня от рождения не хватало силы воли. И вообще, когда я слышу слово «макияж», мне становится немного не по себе из-за ассоциации с каким-то половым извращением. Незастиранное белье — моя слабость, на него уходит треть, а то и больше, весьма скудной зарплаты журналистки среднего ранга, которой спецмагазин не по рылу. Так что ощущения новизны именно в этом компоненте я никогда не испытывала. Под холодный душ я не стану даже под страхом быть изнасилованной. Что же касается новых шмоток, то, как любая советская женщина, чья молодость пришлась на период развитого социализма, я очень люблю красивые, импортные и, увы, всегда дефицитные вещи. Однако на их доставание уходит столько времени, энергии и эмоций, что блаженный миг примерки новой кофточки или платья уже не приносит особой радости.