Мишин снял колпачок, написал мелким почерком несколько цифр и протянул мне:
— Только в крайнем случае, ясно?
— Ясно, — я сунула листок в сумку. — Может, ручку вернешь или по школьной привычке забудешь ее в своем кармане?
— Держи, жлобина! — Мишин отдал мне «паркер». — И чтобы все было в порядке, поняла?
— Яволь, камрад Мельцер!
— Ну иди…
…В номере я осторожно вытащила «паркер» из приготовленного специально для этой цели небольшого гигиенического пакетика с изображением пикантной дамы в одном лифчике и, ухватив ручку за нижнюю часть, внимательно оглядела серебряный колпачок, который еще вчера так изящно трансформировался в руках покойного Гескина в глушитель для пистолета. Даже такой дилетантке, как я, не составило особого труда разглядеть на хромированной поверхности колпачка отчетливые отпечатки большого и указательного пальцев свежеиспеченного Курта Мельцера.
— Ну, Витяня, дружок мой школьный, — пробормотала я, вытягиваясь на постели и засыпая, — кажется, теперь мне есть чем махнуться с тобой. Не глядя…
24
Москва. Лубянка. КГБ СССР
Ночь с 3 на 4 декабря 1977 года
— Как поживает наш подопечный, Матвей? — Андропов отправил в рот крупную виноградину и уставился в потолок кабинета, весь отдаваясь ее нежному вкусу.
— Я не уверен, что это наша самая удачная ставка, Юрий Владимирович.
— Вот как? — Андропов скосил глаза на помощника. — Десять дней назад ты был другого мнения… Можешь сесть.
Тополев по-военному кивнул и, аккуратно отодвинув стул от стола, опустился на сиденье.
— Что слышно в Аргентине? — спросил шеф КГБ, меняя тему.
— Барона придется заменить. Он сильно разболелся.
— Надеюсь, без осложнений?
— Увы, Юрий Владимирович…
Андропов вопросительно поднял брови.
— Ваша протеже неожиданно явилась к нему в номер и вызвала полицию. Впрочем, пока все обошлось.
— Пока или обошлось?
— Это будет ясно завтра, вернее — сегодня. Так или иначе, вмешались наши дипломаты, и ее отпустили.
— Бойкая дамочка… — Андропов отщипнул еще одну виноградину. — Смотри, Тополев, скандалы в Клошмерле нам не нужны. По крайней мере, до поры до времени.
— А может быть, это к лучшему, Юрий Владимирович? Она уже на примете у полиции — тем громче будет шум, когда на нее повесят еще и Гескина.
— Ну что ж… — Андропов промакнул губы салфеткой и бросил ее в корзину для бумаг. — Рискованно играем, Матвей. Не промахнуться бы.
— Не должны. Все подстраховано.
— И Кошта?
Тополев не ответил.
— Что тебя тревожит, Матвей? Говори прямо.
— Вернувшись в Боготу, он сразу уехал в свое поместье и ни разу не показывался в конгрессе.
— Это естественно. Он смят. Ему надо свыкнуться со своим будущим.