— Держится на честном слове, — сказал Абрахам. — Может, он развалится, если передние притопнут.
— Маловероятно, — возразил Пирсон и добавил жалобным, надтреснутым голосом: — Ах черт!
Авангард — теперь он состоял всего из троих или четверых — вступил на мост. Послышалась гулкая дробь шагов. И вот они уже на той стороне, идут вперед не оборачиваясь.
Автофургон остановился. Из него выпрыгнули двое солдат и пошли рядом с мальчиками. Еще двое на той стороне сопровождали авангард. Шаги основной группы загромыхали на мосту.
Двое мужчин в плащах и зеленых резиновых сапогах стояли, прислонясь к грузовику с надписью ДОРОЖНЫЕ РАБОТЫ на борту. Они курили и наблюдали за Идущими. Когда мимо них проходила группа, состоявшая из Дейвидсона, Макврайса, Олсона, Пирсона, Харкнесса, Бейкера и Гаррати, один из них выбросил сигарету в реку и сказал:
— Вот он. Вот Гаррати.
— Держись, старик! — крикнул второй. — Я поставил на тебя десять баксов! Ты идешь двенадцать к одному!
Гаррати разглядел в кузове грузовика очертания припорошенного опилками телеграфного столба. Эти мужики верят, что он, хочет того или нет, не сойдет с дистанции. Он приветственно поднял одну руку и вступил на мост. Задний борт грузовика, заменивший выпавшие доски, заскрипел под ногами, а потом мост остался позади. Под ногами снова была твердая дорога, и только клиновидные отблески света на стволах деревьев напоминали Идущим о передышке, которую они почти получили. Вскоре и отблески пропали.
— Долгую Прогулку когда-нибудь останавливали? — спросил Харкнесс.
— По-моему, нет, — ответил Гаррати. — Опять собираешь материал для книги?
— Нет, — сказал Харкнесс. Судя по голосу, он устал. — Так, личный вопрос.
— Она останавливается ежегодно, — произнес за их спинами Стеббинс. — Один раз.
Ему никто не ответил.
Примерно через полчаса Макврайс подошел к Гаррати и некоторое время молча двигался рядом. Затем он спросил — очень тихо:
— Как думаешь, Рей, ты победишь?
Гаррати долго, долго думал.
— Нет, — сказал он наконец. — Нет, я… Нет.
Откровенное признание испугало его. Он снова представил, как получает билет, получает пулю; представил последние мгновения окончательного понимания, когда он увидит перед собой бездонные дула карабинов. Ноги его застынут. Желудок заноет. Мускулы, мозг, гениталии сожмутся, живительное кровообращение прекратится.
Он сглотнул. В горле пересохло.
— Сам-то ты что думаешь?
— Думаю, нет, — сказал Макврайс. — Часов в девять я перестал верить, что у меня есть реальный шанс. Знаешь, я… — Он откашлялся. — Об этом трудно говорить… Знаешь, я ввязался в это дело с открытыми глазами. — Широким жестом он указал на остальных. — У большинства из них глаза были закрыты, понимаешь? Я знал свои шансы. Но я не принял в расчет