— Если вам интересно, до Олдтауна сто пять миль, — устало вставил Олсон.
— Кому какое дело до Олдтауна, — отмахнулся Макврайс. — Гаррати, ты там был?
— Нет.
— А в Огасте? Черт, я-то всегда думал, что Огаста в Джорджии.
— Ну да, в Огасте я был. Это столица штата…
— Административный центр, — поправил Абрахам.
— Там резиденция губернатора, пара перекрестков с круговым движением, пара кинотеатров…
— Да? В Мэне так? — спросил Макврайс.
— Ну, в Мэне центр — небольшой город, — улыбнулся Гаррати.
— Подожди, вот дойдем до Бостона! — сказал Макврайс.
Кто-то застонал.
Впереди послышались приветственные возгласы. Гаррати встрепенулся, услышав свою фамилию. Примерно в полумиле впереди стояла заброшенная, полуразвалившаяся ферма. Однако откуда-то лился яркий свет, и перед фермой стоял огромный плакат:
ДОЛГАЯ ПРОГУЛКА
ГАРРАТИ — НАШ!!!
Ассоциация родителей округа Арустук
— Эй, Гаррати, а где родители? — выкрикнул кто-то.
— У себя дома, детей делают, — отозвался смущенный Гаррати. Несомненно, Мэн — это земля Гаррати, и тем не менее ему несколько надоели все эти плакаты, приветствия, насмешки товарищей. За последние пятнадцать часов он обнаружил — помимо прочего, — что вовсе не жаждет быть в центре всеобщего внимания. Его пугала мысль о том, что жители штата, целый миллион, болеют за него, делают на него ставки (рабочий у моста сказал, что он котируется двенадцать к одному… а хорошо это или плохо?).
— Можно было бы ожидать, что они оставили тут парочку-другую родителей помоложе, в соку, — заметил Дейвидсон.
— Что, авангард ААРП?[13] — вставил Абрахам.
Впрочем, обмен шуточками проходил вяло и вскоре сошел на нет. Дорога почти всегда убивает потребность шутить. Они миновали еще один мост — цементный, сооруженный над довольно широкой рекой. Вода плескалась внизу, как черный шелк на ветру. Там и сям негромко стрекотали цикады. Около пятнадцати минут первого зарядил холодный дождь.
Впереди кто-то заиграл на гармонике. Музыка вскоре смолкла (Совет Шестой: берегите дыхание), но послушать ее было приятно. Мелодия похожа на «Старого черного Джо», решил Гаррати.
Нет, это все же не «Старый черный Джо», это что-то еще из расистской классики Стивена Фостера. Добрый старый Стивен Фостер. Упился до смерти. Как и Эдгар По — так вроде бы считается. Некрофил По еще и женился на четырнадцатилетней кузине. Значит, он к тому же педофил. Во всем-то они извращенцы, и он, и Фостер. Вот бы им дожить до наших дней и увидеть Долгую Прогулку, подумал Гаррати. Они могли бы написать первый в мире «Мюзикл для больных».
Кто-то впереди пронзительно закричал, и Гаррати почувствовал, как у него холодеет кровь. Очень юный голос. Никаких слов, просто вопль. Темная фигура отделилась от группы, рухнула возле обочины поперек дороги прямо перед автофургоном (Гаррати не мог припомнить, в какой момент фургон, отставший от них у первого моста, вновь присоединился к ним) и поползла в сторону леса. Ударили выстрелы. Раздался треск — мертвое тело свалилось в можжевеловые кусты. Один из солдат спрыгнул с фургона и поднял мертвеца. Гаррати, апатично наблюдавший за происходящим, подумал, что даже ужас изнашивается. Может наступить пресыщение даже смертью.