По мере приближения рассвета Гаррати впадал в транс. Он не отрываясь наблюдал за тем, как светлеют небо и земля. Он видел, как белая полоса над линией горизонта становится светло-голубой, затем красной, наконец, золотой. Ночь еще не ушла, когда снова грохнули ружья, но Гаррати почти не слышал выстрелов. Красный краешек солнца показался над горизонтом, скрылся за пушистым облаком, затем свет яростно ударил в глаза. День обещал быть погожим, и Гаррати приветствовал его смутной мыслью: «Слава Богу, я смогу умереть при свете дня».
Послышался сонный птичий щебет. Они проходили теперь мимо другой фермы; бородатый мужчина отставил тележку, где лежали мотыги, грабли и мешки с семенами, и помахал Идущим.
Из тенистого леса доносилось хриплое карканье вороны. Первые лучи коснулись щек Гаррати, и он обрадовался теплу, улыбнулся и громко крикнул, что ему нужна фляга.
Макврайс неловко повернул голову, как собака, которую разбудили как раз в ту секунду, когда ей снилось, как она гоняет кошек, и огляделся. Глаза его были все еще мутными.
— Боже, день. День, Гаррати. Который час?
Гаррати взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже без четверти пять. Он показал Макврайсу циферблат.
— А сколько миль? Не знаешь?
— Думаю, миль восемьдесят. И двадцать семь сошло. Четверть, Пит.
— Да. — Макврайс улыбнулся. — Это верно, ага.
— Верно, черт подери. Тебе лучше? — спросил Гаррати.
— На тыщу процентов.
— Мне тоже. Наверное, потому что светло.
— Боже мой, сегодня мы наверняка увидим людей. Ты читал ту статью про Долгую Прогулку в «Уорлдс уик»?
— Просмотрел, — ответил Гаррати. — Главным образом хотел увидеть свою фамилию в печати.
— Там сказано, что каждый год на Долгую Прогулку принимается ставок на два миллиарда долларов. Представляешь, два миллиарда!
Бейкер тоже стряхнул с себя дрему и присоединился к товарищам.
— У нас в школе была такая игра, — сказал он. — Все скидываются по четвертаку, а потом каждый вытягивает из шляпы бумажку с трехзначным числом. У кого оказывалось число, ближайшее к числу миль, пройденных Прогулкой, тот забирал все деньги.
— Олсон! — весело крикнул Макврайс. — Эй, брат, подумай только, какие деньги на тебя поставлены! На твою-то тощую задницу!
Измученным, невыразительным голосом Олсон посоветовал всем, кто поставил деньги на его тощую задницу, совершить непристойный акт и немедленно повторить его. Макврайс, Бейкер и Гаррати рассмеялись.
— Сегодня на дороге должно быть много симпатичных девчонок, — сказал Бейкер и подмигнул Гаррати.
— У меня с этим делом покончено, — ответил Гаррати. — Меня впереди ждет девушка. И я теперь буду паинькой.