Глава 7
О народных сказках, легендах, преданиях, или О том, что «Самозванцы! Шаг вперед!»
Отряд Хэя Хайсбона уменьшился на два с половиной десятка человек, из коих пятеро валялись утыканные стрелами до состояния ежей, четырнадцать висели в живописном беспорядке на близстоящих деревьях, а еще шестеро пополнили собой мой отряд. Причем за каждого из них поручились местные крестьяне — что не насильники, не садисты и не совсем уж отмороженные бандюки. В принципе, оказались вполне нормальные люди — с некоторой натяжкой и поправкой на обычаи Деналаги, будь она трижды неладна!
Мы снова стоим вокруг Дэйрволда, готовясь штурмовать этот чертов манор, но только теперь уже по-серьезному, до конца. Мое войско расположилось в живописном беспорядке вокруг частокола, на почтительном расстоянии, дабы стрелы осажденных не нанесли слишком серьезного ущерба. Правда, расстояние было определено опытным путем, и десятка два крестьян уже находятся в медсанбате. Конечно, до настоящего медпункта ему очень далеко, но все же там есть десятка полтора женщин, сведущих во врачевании ран народными средствами, и пожилая пара, про которую шепчутся, что «они знают!». Что конкретно они знают, мне не сообщали, но я лично видел, как седой старец вытащил у очередного бедолаги стрелу из бедра, потом провел рукой, пошептал что-то, и кровь, бежавшая до того ручьем, остановилась. Кашпировский, млять!..
На всякий случай, если появятся какие-нибудь враги с тыла, я велел поднять над своим медсанбатом флаг Красного Креста. Что-то я такое читал или слышал, что символ этот очень древний и пользовался уважением даже в темные времена, так что, может, и защитит раненых в случае непредвиденной угрозы…
Из соседней деревушки Вормс к нам подвалило еще человек пятьдесят, желающих принять участие в общем веселье, так что дела у осажденных — дрянь. Собственно, об этом я и сообщил осажденному гарнизону манора, который совсем недавно имел честь штурмовать.
Парламентером вызвался идти Малютка Джонни. Подойдя на полет стрелы, он громко крикнул, что он — парламентер, и Робин в капюшоне честно предупреждает всех живущих в маноре: если они станут стрелять в парламентера, то после штурма пощады не будет никому.
В маноре вняли предупреждению и стрелять не стали. Подойдя вплотную к стенам, Джон закинул на стену написанное общими усилиями Энгельрика, отца Тука и меня письмо, привязанное к увесистому булыгану.
Письмо, адресованное непосредственно сёру Сайлсу, было кратким по тексту, но весьма емким по содержанию. Собственно, оно и содержало всего три фразы и подпись. «Хочешь жить — прикажи открыть ворота, и выходите с поднятыми руками. Клянемся Господом нашим, Иисусом Христом, что отпустим тебя, твою семью и тех, кто захочет уйти с тобой, правда, без оружия, денег, драгоценностей и лошадей. Времени на размышление — до заката, после чего — штурмуем и убиваем всякого, кого сыщем в маноре. Робин Гуд и его молодцы из зеленого леса».