— Фаздер! Тут дело такое: унд слипен на посту — всем нам каюк! Финиш, амба, кранты! Ну вот же ж, дубье: хи слипен, а тут шиндец подкрадется незаметно, на сорока восьми ногах, и ол кил на х…! Нельзя спать на посту! Верботен! За такое — наряды вне очереди, три штуки минимум!
Папаша Хэб прислушивается к моим словам, потом похлопывает меня по плечу: чего, мол, кипешуешь? Стоит ли обращать внимание на такие мелочи? Да, японский бог! Стоит, еще как стоит!..
За завтраком, состоявшим, как всегда, из жареной оленины и сухарей, я снова насел на папашу в смысле укрепления дисциплины и повышения боевой подготовки. Поначалу старик упирался и отнекивался, но я вцепился в него, как клещ в собачье ухо, и к обеду — сухари и оленина! — мне удалось вырвать из папашки принципиальное согласие. После обеда он собрал всю шайку и, охарактеризовав создавшееся положение дел в гарнизоне как полный бардак, довел до сведения всех присутствующих, что со следующего дня все поступают в мое распоряжение, с целью повышения боевой и политической.
К моему несказанному изумлению, бандформирование встретило это заявление радостным ревом и приветственными выкликами. Первый раз вижу бойцов, которые, безо всякого приказа, в ответ на сообщение об увеличении и ужесточении нагрузок, вопят «Слава!», «Нех жие!», «Решения батьки Хэба — в жизнь!». Ну, ладно, я ж тоже не изверг какой: на первый раз буду помягче…
Следующим утром я минут десять убил на то, чтобы разбудить наших воинов, и еще минут тридцать втолковывал им, что они сейчас будут делать. Оказалось, что вчерашние радостные вопли были следствием простого непонимания. Простые души решили, что я, как прислужник дьявола, просто заколдую их, и они сразу станут великими лучниками, непобедимыми рукопашниками, чуткими сторожами и воинами-отличниками. Ага, щаз!
— Ну, так, духи! Вешайтесь — дембель отменили! Ин цвай шеренгерин становись… дер!
После пары пинков и зуботычин золоторотцы построились в две неровные шеренги.
— Ол райт. Нау, айн шеренгирен — ком цу мир! Цвай шеренга — на месте станд! Айн шеренга — упор лежа принять! Ду как я! Эз ми, я сказал, уроды!
Первая шеренга начинает отжиматься на счет. Первые сдохли уже на пятом разе, самый крутой, подбитый не так давно стрелой Клем, сумел «накачать» двадцать четыре. Та-ак, теперь вторая…
Во второй шеренге дела обстояли еще хуже. Никто не выдержал даже двух десятков. Ну что, духи? Мастер-класс показать?
— Фаздер! Фаздер! Ком цу мир и сит даун мне на спину. Ну, как мешок на спину. Сит мне на бэк, говорю!
Папаша, смущенно ухмыляясь, усаживается мне на плечи. И-раз! И-раз! И-раз!..