— Иду! Иду! — кричала она, подбегая к двери. Мельком взглянула на себя в зеркало — вроде нормально. Не считая, конечно, живота.
Открыла дверь. Он вошёл — стремительный, элегантный, с огромным букетом роз, за которым пытался прятаться. Костюм с иголочки, белоснежная рубашка, галстук под цвет глаз, начищенные до блеска ботинки, и улыбка — эта кроткая, волшебная улыбка.
— Это мне?.. — Не было слов, чтобы выразить восторг. — Кирилл, ты просто…
Он притянул её к груди и засосал. Это длилось не меньше пяти минут — никто, кроме него, не умел делать это так долго.
— Как там наш малыш? — положил он руку на живот. — Не капризничает?
— Да нет, — отвечала она, — он хорошо себя ведёт. Только иногда чем-то недоволен бывает.
— Когда он родится, — шепнул он ей на ухо, — он будет доволен абсолютно всем.
В машине они разговаривали о её прерванной учёбе.
— Ну ты хоть хочешь продолжать это дело? — спрашивал он её.
— Ой, даже не знаю. Когда академку брала — до смерти не хотелось учёбу эту на год затягивать. Помнишь, какая злая из-за этого была?
— Помню, — улыбаясь, кивал он.
— А сейчас…совсем всё желание пропало. Не знай, найду ли силы после родов? Почему-то кажется, что нет.
— Я вот тебе что хочу сказать, — после секундной паузы продолжал он. — Если тебе учёба в тягость — плюнь ты на неё! Я серьёзно. Не стоит из-за этого здоровье гробить. Материально ты будешь обеспечена. Я даже не хочу, чтобы ты работала. Дома сидеть будешь.
Она ничего не отвечала, будто раздумывая, но уголки губ так и складывались сами собой в улыбку.
— Я тебе, — потянулся он к бардачку, — подарок небольшой купил. Примерь, — протянул он чёрную коробочку.
Она открыла.
— Серёжки! Бриллиантовые! — смотрела на него в немом восхищении. Потом прильнула и чмокнула в щёку. — Паш, ты просто бесподобный!
Ресторан действительно впечатлял. Он располагался на третьем этаже и на каждом повороте лестницы, а ещё у входа и по углам стояли лакеи в ливреях.
Их проводили в зал, посадили за столик — они выбрали самый дальний. Заказали совсем немного — в её положении налегать на кулинарные изыски было бы рискованно. Он тоже не излишествовал — просто чтобы не дразнить любимую. Они потягивали вино, перебрасывались негромкими фразами и слушали печального саксофониста.