Они долго смотрели в глаза друг другу, целовались, а время летело, как птица, и скоро белоснежные облака зарозовели, как щечки стыдливой барышни, а потом и вовсе стали пунцовыми. Солнце село, а Арман с Симой этого даже не заметили, и опомнились лишь тогда, когда первая звезда засияла в еще светлом небе, а кони, что паслись неподалеку, позвали хозяев громким ржанием.
— Мне влетит от наших, — Сима прикусила губу.
— Ты боишься молвы?
Вопрос насторожил Симу. Арман словно испытывал ее.
— Я волнуюсь за людей, которые ко мне очень хорошо относятся, а они волнуются за меня.
— Но они знают, что я с тобой.
— Потому и волнуются. Пошли. Надо торопиться, темнеет уже, — Сима решительно встала.
Арман свистнул, и Черногривый, подняв голову, заржал и затрусил к хозяину. Пегая кобыла не двинулась с места. Только ее бока подрагивали, и густой серый хвост охаживал их.
— Ишь, какая гордая! — Сима сама подошла к лошади, погладила ее, угостила яблоком и, дождавшись, пока она с хрустом его разжевала, взобралась в седло.
Покрывало ночи все плотнее укутывало степь. В небе одна за другой вспыхивали звезды. И вот над небесной рекой воспарил Лебедь, чуть ниже воссиял Альтаир, словно указывая путь хищнику к добыче. Но вечно лететь Орлу, и никогда он не сможет настигнуть звездного красавца, чьи крылья распластались над миром, как распятие.
— Как красиво, правда? — глаза Симы горели в темноте, как звезды.
— Правда, — Арман любовался ею и боялся продолжить разговор, окончившийся неловкой паузой. Но эта пауза тяготила его. Он чувствовал, как в его сердце все сильнее разгорается огонь любви, и боялся лишним словом испортить то, что так хорошо началось. Пока только началось. — Завтра я пораньше приеду за тобой, хорошо?
Сима молчала. Клубок чувств сплетался в ее сердце, но она чего-то боялась. Боялась и осуждения, и недоброй молвы. Арман прав, да, она не хочет, чтобы о ней думали, как о легкомысленной девушке. Она не Маринка, о которой чего только не говорят и оглядываются вслед, похотливо облизываясь. Но Арман! Как бы она хотела не расставаться с ним сейчас, а так и ехать рядом, всю ночь. Молчать, смотреть на звезды и чувствовать его дыхание…
— Смотри, кажется, мы уже дошли, — Сима заметила впереди огни.
— Нет, это машина. Слышишь, как она шумит?
Сима прислушалась. Да! И она даже знает, что это за машина!
— Это за мной, дядя Боря… говорила же, волнуются наши, ой, как нехорошо! — Сима ударила лошадь стременами по бокам. — Давай, давай, вперед! Арман надо поторопиться!
Дядя Боря заметил всадников только, когда они появились в свете фар. Он затормозил и клубы пыли, поднятые машиной, накрыли ее, словно только того и ждали. Арман придержал лошадей, ухватив за повод и пегую. Дядя Боря вылез из кабинки, матерно ругаясь и на пыль, и на девчонку, из — за которой пришлось ночью ехать по бездорожью.