Вскоре, в один из последних вечеров апреля, боль, — еще осторожная, легко скользнула по пояснице, и Сима испугалась.
— Что? — мать уставилась в ее расширившиеся глаза.
— Кажется, началось…
Сима родила утром. Ранним утром, когда птицы, проснувшись, приветствовали солнце, и малыш — крепкий, черноволосый мальчик, впервые глотнул сладкий воздух земли, и звонкий детский голос влился в птичий хор, прославляющий начало дня и новой жизни.
Родители Симы всю ночь прождали в роддоме, боясь оставить дочь одну. Медсестры пытались отправить их домой, но безуспешно.
— Как уйти? А если она родит без нас?
— А она и так родит без вас, у нас врачи есть, акушерки, что толку от того, что вы здесь сидите? — увещевала медсестра, дежурившая в приемном отделении.
— Как это, что толку? — возражал Петр, отец Симы. — Мы группа поддержки, слыхала про такую?
— А! Ну, ну, поддерживайте, — отмахнулась дежурная, пробурчав себе под нос: — Не спится людям…
Когда из родзала пришло сообщение о рождении ребенка, женщина позвала:
— Эй, там, группа поддержки, все, родила ваша дочь, внук у вас!
— Внук?! Валька, слышишь, у нас внук! — Петр прослезился.
Валя почувствовала усталость. Напряжение спало, и от слабости подкосились ноги.
— Ты чего, Валь? — муж обнял ее. — Нашла когда слезы лить! Все хорошо, все позади. Будем теперь пацана растить, а?
— Будем, — Валя утерла нос платком, спохватилась, — надо им что-то поесть приготовить, после родов, знаешь как есть охота, ой, я побегу.
Медсестра вышла к ним.
— Все хорошо у вашей Симоны, ишь, имечко какое вы ей дали! Мальчик большой, крепкий, голосистый. Они еще пару часиков там полежат, потом в палату отправят, успеете все приготовить. Хотите, записочку передам?
— А? Написать что ли можно? — Петр похлопал себя по карманам.
— Иди сюда, — позвала дежурная, — на тебе листок, ручку, пиши.
Он взял ручку, повертел, оглянулся на жену.
— Валь, что писать-то?
Она пожала плечами.
— Спроси, что ей принести.
Муж понимающе кивнул и, чуть помедлив, написал: «Как дела?», потом с новой строчки: «Спасибо за внука», и в конце: «Что тебе принести? Напиши, мы подождем».
Сима, развернув записку, прочитала в ней намного больше написанного. За скупыми словами, выведенными неровными буквами, она ощутила волнение отца, сердцем почувствовала его любовь. И от этого стало как-то особенно радостно. А еще рядом лежал ее сынишка — Алешка, спеленатый заботливыми руками улыбчивой сестрички, то и дело подходившей к малышу и повторяющей: «Надо же, какой красивый мальчик!»
Новорожденный шевелил губками, причмокивал, будто проверял воздух на вкус. Открытые глазки не выражали никакого интереса к внешнему миру. Малыш был погружен в себя. Душа, вновь обретя тело, снова привыкала к нему.