— Лучше назовём наше общество «Свободу Шаримбе!» — смеялась Таня.
И так они купались целых два часа. Так что даже Цекавый обеспокоился и, выйдя на берег, звал Днестрова:
— Алексей Аскольдович! Вам врачи вообще запретили плавать!
— Если врачи что-то запрещают поэту, он должен поступать с точностью наоборот! — кричал в ответ классик.
Когда они решили, наконец, что вечно барахтаться в Индийском океане невозможно, оказалось, что уже час ночи, что в борьбе со стихией все трое незаметно выбились из сил, и что каждому хочется одного — добраться до постели и рухнуть.
Утром, проснувшись и глядя на солнечный квадрат окна, Артосов лениво размышлял: «Я влюблён в неё. Она влюблена в меня. Между нами ничего не было и не будет. Мы будем верны. Она — мужу, я — жене. Это будет образец чистой и светлой любви. Как хорошо!»
Он взглянул на Днестрова и увидел вместо лица сухой осенний лист без признаков жизни. Вскочил, стал трясти:
— Алексей Аскольдыч!
У того открылись глаза, недоуменно воззрились на перепуганного Артосова. Улыбнулись.
— Фу ты! — облегчённо вздохнул Артосов.
— Ты думал, я сдох?
— Если честно… После того, как вы вчера кувыркались…
— А ещё удивляются, чего это я так трясусь. А меня с утра жизнь трясти начинает: «Алексей Аскольдыч! Алексей Аскольдыч!» Но если честно, после вчерашнего у меня всё ломит. Я, пожалуй, пока никуда не пойду.
Во время завтрака Цекавый был мрачнее тучи:
— Бессовестные вы люди! Как можно было заставлять его барахтаться вместе с вами!
— Да кто же его заставлял! — отбрыкивался Артосов.
— Надо было образумить. От него и так одно дуновение осталось. А ведь Днестров — честь и совесть нашей поэзии. Хотите гроб в Москву привезти? Я этого так не оставлю. Я жалобу на вас накатаю.
— Куда? — спросила Таня. — В ЦК КПСС? Лично Путину? Перестаньте дурачиться. Человеку было хорошо. Он был счастлив, как мальчик. Может, он после этого трястись перестанет.
Этот день был упоительным. Светило солнце, но не пекло, потому что по небу гуляли облачка, которые время от времени смиряли солнечную прыть. Океан по-прежнему ходил волнами, но далеко не так буйно, как ночью. Войдёшь по пояс, волна не сбивает с ног. Купайся, загорай, веселись. Но нет, Цекавый, Лещинский, Хворин, Леонидова и Хитрова отправились за покупками, весьма озабоченные тем, что у них мало сувениров для всех родных и друзей. Хитрова так и сказала:
— У меня столько родных и друзей! Может, у кого-то их мало, тогда понятно.
— Не понимаю… — пожимала плечами Таня. — Разве мало чаю накупили? А что тут можно купить…
— Враги человеку родственники его.