— Не следует отчаиваться, мадам.
— Вы правы. Нужно действовать. — Гретхен решительно вдохнула, расправляя плечи. — Да. Действовать жестко и быстро.
— Мы удвоили оперативный состав.
— Спасибо, субадар, но я говорю о себе.
— Да? И что же вы задумали?
— Запись ведется?
— Немедленно можно прекратить, если таково будет ваше желание.
— Нет, я собираюсь сделать мерзкую жестокость и хочу, чтобы все было зафиксировано.
— Вы окажете нам честь, госпожа Нунн.
Гретхен решительно сжала губы.
— Я отправляюсь в пирамиду ООП на встречу с Отцом-Оопом. Я хочу обсудить контракт на Уинифрид Эшли, Царицу Пчел, матку, вокруг которой сплотился рой, создав приют Голему. Я стану соучастницей убийства.
— Скорее, подстрекательницей.
— Тогда и то, и другое сразу, и я все приму, что мне причитается — по чести. Единственный способ разделаться с этим дьявольским порождением — уничтожить пчелу-матку и ее улей.
Индъдни вздохнул снова.
— Вы, разумеется, понимаете, что я не могу позволить?
— Понимаю. Но вы не можете и остановить. К тому времени, как вы и Законники затолкают меня в кутузку, контракт будет подписан, а остановить боевиков ООП не сможет никто. Господи Иисусе, субадар! — Гретхен сорвалась в крик. — Волк в овчарне. Ваши слова. Волк! Волк!
Она опрометью бросилась прочь из кабинета, прежде, чем он нашелся с ответом.
* * *
— Меня зовут Хоч, милая дама. Можете называть меня господин Хоч.
Реджина разглядывала господина Хоча.
— Вы, похоже, совершенно безвредный молодой человек, к тому же — весьма привлекательный. Могу ли я узнать, что за идиотизм побудил вас преследовать меня?
— Но я вовсе не преследую вас, милая дама. Моя цель — нечто совершенно другое, необыкновенное, а наши пути просто пересеклись.
— Что же вы преследуете?
— Ах! — Под стеклянной оцепенелостью черт господина Хоча просматривалось возбуждение. — Вы, похоже, совершенно безвредная дама, к тому же — весьма привлекательная, поэтому я вам признаюсь. Меня притягивает что-то совершенно новое. Я играю с собой в занятную игру, что-то вроде охоты с бумажками или поисков сокровища — и вдруг я обнаружил, что кто-то проложил совершенно особый след. Эти следы чаруют меня. Они манят меня. Завораживают.
— И что же это за таинственный волшебный след?
— Двойная смерть: доставленная и принятая.
— Боже сохрани, господин Хоч!
— Но это же всего лишь поэзия, милая дама!
— Вы поэт, правда?
— Поэт уничтожения. Певец упорядочения.
— Странно, господин Хоч. Явное противоречие — никогда не слышала о мало-мальски путном поэте, которого бы устраивал установившийся порядок.
— Вы не так меня поняли, милая дама. Я воспеваю танатоманию.