Родищев включил приемник, покрутил колесико настройки, ловя «Европу», нашел, улыбнулся по-детски счастливо. Закурил тонкую дамскую сигарету и положил высохшую до скелетообразного состояния ладонь на рычаг грузового отсека. Словно угадав это его движение, собаки в кузове заворчали, забеспокоились. Родищев, пробормотав «потерпите, родные, недолго осталось», стал негромко насвистывать от полноты чувств. В тон новомодной «европейской» певичке и аккомпанирующему ей густому, как мед, саксофонному плачу.
Первыми из дверей появились охранники — четверо шкафоподобных амбалов, мрачных и сосредоточенных, как средневековые палачи. Они цепко осмотрели двор, затем один подошел к «Мерседесу» и открыл правую заднюю дверцу. В унисон коллеге, второй распахнул тяжелую дверь банка. Оставшиеся двое маячили между крыльцом и машиной. «Клиент» материализовался из полумрака, подобно призраку. Повис в воздухе в наброшенном на плечи светлом изящном плаще, уверенный, знающий цену себе и окружающему миру и постоянно соотносящий котировки. За ним спешил щеголеватый референт, бережно-уважительно неся кожаный кейс.
Игорь Илларионович даже изумился тому, насколько изготовленная им для тренажа модель была похожа на оригинал. Застынь сейчас «клиент» неподвижно — не отличить. Как с натуры лепил.
— Пора за работу, родные, — пробормотал Родищев, дергая рычаг и поглядывая в зеркальце заднего вида.
Он знал, что увидит через секунду: две янтарно-желтые «молнии», устремляющиеся к жертве. Глухо стукнули заслонки, ударила о борт «Москвича» одна из дверец. Первым из кузова выскочил Капитан, за ним — Мстительный. Оба метнулись к жертве через проезжую часть. Завизжали тормоза останавливающихся машин. В зеркальце бокового вида Родищев увидел женщину, обернувшуюся на этот странный, надрывно-истеричный визг да так и застывшую с открытым ртом и глазами, расширившимися до размеров жостовского подноса.
И «клиент» увидел собак. На хрена такому телохранители — Игорь Илларионович не понимал. Амбалы еще только начали поворачиваться, а парень уже все понял. Родищев это увидел по глазам. Он не закричал панически, не шарахнулся за квадратные спины, не прыгнул рыбкой в салон «Мерседеса». Да и не успел бы, наверное, но на щеках у него вспыхнул лихорадочный румянец, а глаза сузились, превратившись в две тонкие щелки, словно полоснули по лицу слепого лезвием опасной бритвы слева направо.
В следующий момент Капитан уже кубарем катился по мокрому асфальту, подняв тучу брызг, а сбивший его грудью Мстительный стоял на всех четырех лапах, скалясь и ворча грозно. Всегда, сволочь, проявлял характер.