Он уже пожалел, что отказался от услуг охраны на сегодняшний вечер. Четверым вооруженным мужчинам ничего не стоило бы застрелить пса. Но… в любом случае охраны не было. И вот теперь он сидел на верхушке стеллажа, а рядом с ним — напуганная до смерти, дрожащая слепая девушка.
Осокин наклонился вперед и заглянул в проход. Питбуль сидел на полу, почесывая ухо, и озирался. Похоже, он разом потерял интерес к ускользнувшей добыче. Но это ничего не меняло. Они будут вынуждены сидеть здесь, пока кто-нибудь не придет на помощь. Спуститься вниз означало верную и страшную смерть. Кто как, а он, Осокин, не собирался испытывать судьбу дважды. Им и так жутко повезло. В отличие от того мужчины на стоянке, они все еще живы.
— Ничего, — сказал Осокин, прижимая к себе Наташу. — Ничего. Скоро приедет милиция. Я думаю, им уже позвонили. Через пару минут они пришлют наряд с автоматами и все закончится.
Во всяком случае, он хотел в это верить.
* * *
С годами привыкаешь ко всему. Никакие отпуска, отгулы и ежедневные вечерние прочтения добрых и умных книжек от этого не спасут. Про газеты и телевизор можно даже не говорить. Это не отдых, а садомазохизм в натуре. Люди смотрят телерепортажи, как фильмы ужасов, чтобы пощекотать нервы. Их жизнь скучна и однообразна. Утром на работу, вечером с работы. Новый год, Двадцать третье февраля, Восьмое марта, первое апреля, день рождения, Новый год… Раз в два года — театр, раз в три — кино. Утром бутерброд с вареной колбасой, вечером — полуфабрикатные шницели с макаронами или полпачки пельменей. По выходным — пиво, друзья, футбол, все тот же бесконечный телевизор или «козел» во дворе за дощатым столом на фоне колышущегося под ветром свежевыстиранного постельного белья. Чумазый сопляк, ползавший по полу в ползунках, вырастает и начинает посылать подальше. «Спасибо» — только когда в очередной раз приходит за деньгами. А так — «предки», «родаки», «комоды», «черепа». Тоска. Жизнь утекает между пальцами, как песок, минута за минутой, день заднем, год за годом. Оглянуться не успел — выпал последний зуб и котлеты сменились тарелкой «Геркулеса». Жена сморщилась и поседела, «сопляк» перестал заглядывать, поскольку денег теперь не допросишься. И уже ничего не хочется, потому что понимаешь: все, край. Осталось совсем чуть-чуть, а дальше…
Об этом думал лейтенант Андрей Михайлович Волков, глядя на начальника отделения майора Мурашко и слушая вполуха доклад о проведенных за день «мероприятиях», который делал сержант Журавель. Да, в общем, ему и слушать-то было без надобности. Он и так знал, что выпал им полный ноль. Якобы пропавший оказался жив и здоров. Даже до банкира дорос. Вот что значит вовремя от бабы ушел. У него тоже — одни «бобы». Никто, понятное дело, ничего не видел, не слышал и не помнил. Впрочем, он, Волков, на успех и не рассчитывал. Шутка ли, полгода прошло. Люди же — наукой доказано — подробно помнят о произошедшем в течение получаса. Через пару часов, если надобность в воспоминаниях не возникает, забывают мелочи. Через неделю — часть существенных деталей. Через месяц — все. Мозг освобождается от ненужного хлама — таково защитное свойство человеческой психики. Так что ему сразу было понятно — «пустышку» они тянут.