– Зачем пришла?
– Какое нежное приветствие! – безмятежно сказала Мила. – Передачку тебе принесла. Сейчас выложу и пойду себе.
Уселась на кровать (Глеб, забившись в угол, угрюмо следил за ней), приговаривая, как добрая бабушка, выкладывала свертки на тумбочку:
– Так, это пирожки, сама пекла, с печенью. Это гранаты – для восстановления крови полезно. Сок. Не в курсе, какой ты любишь, поэтому принесла три. Ветчина… знаю я, как в наших больницах кормят, ешь.
– Больно? – перебил Глеб, показав на ее руку в лангете. Мила покрутила ею.
– Да нет. Эскаэмовцы сразу ее обезболили… когда соизволили заявиться, конечно. Да еще и добавили своей лечебной… как это у вас, магов, называется? Праны? Травматолог просто не нарадуется.
– Я не маг!
Мила кивнула, с удовольствием оглядывая продуктовый натюрморт на тумбочке.
– Ну все. Цветов тебе решила не вручать. Счастливо. Выздоравливай.
– Мила! – окликнул уже на пороге. Она уж и надеяться перестала.
Глеб смотрел в пол.
– Ты меня не… боишься?
Мила смерила его взглядом. Сказала с великолепным презрением:
– Если уж я там тебя не боялась, то теперь-то почему должна? Ты же пока еле ноги волочишь. Извини, волчок, но нет.
– Я… помню… ты меня там так называла…
– Угу.
Глеб помолчал, провел рукой по шершавой крашеной больничной стене. Сказал неуверенно:
– А вот я еще помню…
– Ну-ну?
– Ты говорила про сексуальные фантазии… про меня… Да?
И отвернулся, разглядывая стену. Боже, какие мы стеснительные! А она-то думала, Глеб хочет обсудить случившееся на стройке… Да уж, основной инстинкт срабатывает у мужчин прежде всего!
Мила еще раз окинула его оценивающим взглядом.
– Ну это мы обсудим попозже, когда ты будешь поздоровей. И поприветливей.
И, посмеиваясь, шагнула за дверь.
Глеб так и не начал отличать магов от обычных людей – ни на взгляд ни на запах. Разве что их кристаллизаторы научился распознавать. Если те их держали на виду, понятно.
Этот своего криса не прятал. Стоял, привалившись к косяку, барабаня по бедру пальцами с массивным – под старое серебро – кольцом. И разглядывал Глеба. Тот, неделю валявшийся в прострации на больничной койке в одиночной палате, медленно сел; пригнулся, как бы готовясь прыгнуть на незваного посетителя.
– Чего тебе?
Его неожиданно затрясло. Пальцы на руках и ногах скрючились: вот-вот полезут, вспарывая кожу и мясо, черные изогнутые когти…
Парень шагнул вперед, взял стул, поставил напротив кровати и оседлал его. Сказал сухо:
– Тебе привет от Агаты.
– Чего?
– Меня послала Агата, – переиначил парень для понятности.
– Слушай, давай я тебя тоже пошлю? – безнадежно предложил Глеб. – И ты пойдешь и пойдешь…