— Сам туда поезжай, “кусок”! — снова огрызнулся Прозоров и в этот миг голос со двора позвал:
— Вань, поди на минуту, что скажу!
Голос принадлежал Ирке, подружке Ольги, — худой и сутулой девице с рябоватым плоским лицом и со скошенными к переносице зрачками.
Надо заметить, что при всякой красивой и статной девушке обязательно заводится такая вот невзрачная задушевная особа — сплетница и насмешница. Конечно, она завидует успеху подруги, однако в дальнейшем случается так, что, несмотря на всю свою непривлекательность, дурнушка устраивает личную жизнь порою куда прочнее и удачливее, нежели красавица.
В интонации Ирки проскользнуло нечто такое, отчего у Прозорова дрогнуло и замерло сердце.
— Иди-иди, черт с тобой, — кивнул дядька. — Я уж сам сложу, все равно пользы от тебя… Пшла, падла! — замахнулся он куском доски на сутуло сидевшую поодаль ворону…
Иван двинулся навстречу гостье, стараясь выглядеть предельно равнодушным. Даже в сумерках было видно, что по лицу Ирки гуляет странная глумливая ухмылка.
— Привет, — сказал он хмуро. — Чего приперлась?
— Ольга велела передать тебе кон-фин-ден-циально… — Ирка поглядела на окна веранды и продолжила, отвернувшись: — Завтра вы встретитесь с ней возле дома Поэта, под липой. В девять часов вечера.
— А что стряслось? — не поверил Прозоров. — То две недели носу не кажет, а то вдруг…
— Я все сказала, ни слова больше! — перебила Ирка, приложив палец к губам и скосив глаза.
— Ир, перестань, — поморщился Иван досадливо. — Что за крутеж…
— Ладно, от себя добавлю, — торжественно изрекла она. — Я догадываюсь, куда она тебя заманить хочет. Ей Гордеевы ключи от дома оставили, велели сторожить по ночам хозяйство. Одна боится. Вот она тебя, скорее всего, хочет…
Прозоров повернулся и молча пошагал к веранде.
— Сынок, ужин через двадцать минут, — ласково и виновато сказала мать. — Керосин в керогазе кончился, вот я и припозднилась…
— Я не буду есть, мам, — тихо ответил Иван, чувствуя сухость во рту. — Я воды попью…
— Ну как же, сынок, ты же с утра ничего не ел…
— Ладно, скоро дядя Жорж придет, я с ним… — Прозоров жадно припал к кружке с водой. — Только мне немного…
— Ну, хорошо. Ты бледный какой-то, Вань… Плохо тебе?
— Да нет. Так. Дрова пилили, — неопределенно ответил Прозоров и пошел в свою комнату переодеваться.
Сел на кровать и — застыл без движения. Громко тикал будильник, шуршала от залетающего в форточку ветерка легкая занавеска.
“Завтра в девять, — думал Прозоров. — Ровно сутки…”
За окном было уже совсем черно. Хлопнула входная дверь, с веранды послышался невнятный, но бодрый голос дядьки, застучали его сапоги, загремел умывальник. Прозоров встрепенулся, быстро сбросил с себя мокрую телогрейку, переоделся в домашнее.