— Милорд — сссука! Пришел посмотреть. И когда какой-то толстый клоун схватил меня за рукав, он успел только произнести: — Вот товар достойный….
После чего у него случился внезапный приступ колик. Надеюсь, мой удар в печень никто не заметил. Оставив почти бездыханное тело лежать в проходе, мы неторопливо двинулись дальше. Покупали рабов на каменоломни, солеварни, прокладку дорог… и прочие малопривлекательные работы.
Состояние, в котором я находился, можно охарактеризовать как дикое бешенство.
Злость на себя, козла, за то, что мог даже подумать о рабах. Своих мозгов не хватает заработать, дефективный? Хранитель тайны мать твою! Да хрен с ними с этими тайнами…. Наживаться на бесправии и несчастье других решил, тварь? Ни хрена это вас товарищ занесло? Непогрешимым себя возомнил? Владетельным бароном, мля! А не заигрался ли ты мальчик в благодетеля? Урод! Хорошо сидя в мягком кресле толстой жопой, отвлеченно думать о каких-то рабах. Вот они!! Что? Выходит готов воспользоваться чужим горем? Наживешь еще денег, оправдываясь сучью сущность высокими целями…. Сволочь!
Вот такой вот диалог с самим собой вел я, трясясь от бешенства и боясь только одного сорваться прямо здесь и начать резать хозяев особо мучительным способом. А лучше всего самого себя, морального урода….
Но не мне менять устои общества. Хотя зол я был на себя неимоверно.
Меня провожали потухшие взгляды и смирившиеся лица, разные простые и откровенно уголовные. Я просто запоминал….
И вдруг в отдельной клетке, я увидел нечто. Существо чуть выше моего колена волосатое или покрытое длинной шерстью. С маленьким сморщенным личиком и носом пуговкой, на котором круглые глаза со вселенской тоской взирали на мир. На шее ошейник с тонкой цепочкой, пристегнутый к решетке.
— Это кто?
Ко мне подскочил потный хозяин: — Это боуги.
— Боуги, это кто?
Я пригляделся, зрение рывком скакнуло. Существо окружала едва заметная зеленоватая дымка магической ауры.
— Редко, очень редко удается поймать кого-то из их народа. Это сопряжено с большими опасностями….
И дальше пошла лабуда, типа сложно-опасно и прочее. Я и сам могу рассказать не хуже.
— Его нужно держать в клетке.
И тут внутри меня на грани слышимости, то появляясь, то затихая, появился скулеж обиженного ребенка.
— Поймали маленького, теперь злые заперли в клетку, да. И бедный добрый Ук будет сидеть в клетке. А потом умрет от тоски, да. Глупый Ук попался как глупый гардат[72]. Его никто не понимает и скоро его не будет, да.
От всего этого веяло такой безысходной тоской и детской обидой ребенка, что я поёжился. Оглянувшись по сторонам, понял что только я слышу его.