- Заходите, заходите, деточки, - приветствовала смущенных ребят Наталья Евлампиевна, аккуратная, чистенькая старушка, супруга мастера.
- О-о, батеньки-матеньки, - заговорил Корней Павлович, - сдружились уже, видать! Мы-то тут сидим толкуем, как бы это дело сладить, чтоб друг дружке взаимно помощь давать по надобности, а они уж, видать, Антон Федорович, наперед нас обскакали... Ну, садитесь. Капа, бери стуло. Вот возьми огурчика малосольного. И вы, пожалуйста.
На столе стояла керосиновая лампа и в чисто вымытом стекле пламя, легонько постреливая, пускало тонкие золотые стрелки. Пар кудрявился и таял над самоваром. Наталья Евлампиевна налила ребятам по чашке, пододвинула варенье.
- Угощайтесь, деточки, это крыжовное. Самая польза от него. Еще до войны варила. Осталось чуточек. Кушайте.
- Ну, а мы, извиняюсь, еще по одной перепустим, - сказал мастер, наливая из бутылки гостю и себе.
Он поднял стопочку, наставительно поглядел через нее на свет, чокнулся с мичманом, опрокинул стопку в рот, зажмурился, нащупал корочку на столе, понюхал сперва одной ноздрей, потом другой, открыл изумленные глаза, наколол вилкой ломтик огурца и с хрустом закусил. Мичман тоже выпил и глазом не моргнул, только большим пальцем распушил усы. Потом моряк свернул цигарку, вынул кресало, кремень и фитиль, стал высекать огонь.
- Что вы, что вы! - остановил его мастер. - Чай, у нас зажигалка своего, местного, изготовления имеется... Наташа, где тут моя давеча лежала?
- Это вещь неверная: то камешек сточится, то бензин вышел, - сказал мичман. - Сказочку слышали про русский огонек?
- Не приходилось.
- Ну так вот, теперь вы послушайте, - сказал мичман, закурил и, отодвинув в сторону стакан, начал: - Поймал раз один наш боец немца в плен. Ну, фашист сперва было упирался, потом видит - дело капут. Оружие кинул и ручки задрал. Повел его наш боец к себе в часть. Идут они, идут, охота стала закурить. Немец цигаретку в зубы и нашему коробок сует, угощает: "На, кури, рус!" А наш не берет у него и свертывает себе сам свою дымогарную, в два колена, толщиной в полено.
Теперь вынул немец свою заграничную блиц-зажигалку. Трык! - загорелась. "На, рус, прикури!" А наш боец от ихнего фашистского огня отказывается, брезгает как бы вроде. Вынимает он походное свое кресало, огниво, шнур, фитиль, и пошла искру выколачивать: чирк-чирк!.. Ну ясно, с одного-то разу редко чтоб взяло. А немец уже насмешку строит, похваляется. "Ну где, говорит, тебе, рус, против нашей загранияной техники воевать? Гляди сам". Боец наш огонек себе высек, запалил свою дымо-гарку да и говорит тому немцу: "А ну, фашист, дай-ка сюда поближе твою заграничную чиркалку. Крутани еще разок". Немец это подносит к нему зажигалку свою, трык пальцем колесико - пожалуйте, битте, горит! А боец как дунет на зажигалку, так сразу у немца и загасло. Немец трык-трык - не берет больше. Кончилось его дело, бензин весь вышел...