Для Томазино полагался такой же пистолет-пулемет, но он на сей раз пренебрежительно отодвинул его, взял свою старую, ободранную lupara, которую привез с собой с Сицилии. К ней у него было несколько патронов, которые он рассовал по карманам, патроны были самостоятельно снаряжены: мелкая дробь, крысиный яд и крупная соль вперемешку, типичное сицилийское «послание». С тех пор как он переехал сюда, на север, он никогда не пользовался этим оружием – но сейчас было самое время. Человек, убивший Отца, заслуживал не просто смерти – он заслуживал сицилийской расправы. Мелкая дробь покалечит, но не убьет, крупная соль доставит страдания, а крысиный яд препятствует свертываемости крови и не даст врагу остаться в живых: он скончается в страшных мучениях, и скончается не сразу, далеко не сразу. Вот это и будет расплата. Он, Томазино, выстрелит подонку в живот из обоих стволов и оставит его умирать, а сам вернется в монастырь и сотворит молитву за прощение грехов. Отец, несомненно, находящийся на небе, услышит его и поймет, что месть свершилась и его враг мертв.
Да, так он и сделает…
– Где этот человек? – спросил Томазино.
– В пансионате. В Трастевере, слушай внимательно, я расскажу, как туда проехать. Думаю, он ненадолго в Рим – но сегодня он будет там.
Трое братьев, одетых в дешевые черные костюмы с удостоверениями карабинеров в карманах, вылезли из фургона и пересели в черную «Ланчию» с миланскими номерами – она была угнана утром, номера были краденые, их свинтили с такой же машины, попавшей в аварию и сильно разбившейся. Какое-то время, учитывая известный итальянский бардак, этого должно было хватить. Потом они бросят машину где-нибудь, где ее угонят и переправят в Триполитанию, там все ездят на угнанных. И концы – в воду.
– Что с тобой? – спросил Винченцо, смотря на сжатые губы Томазино. – Почему ты не взял автомат?
– Этот человек убил Отца, – процедил Томазино.
– Отца из Монтемаджоре Белсито?!
– Да.
– Но как…
– Молчи. Сделаем так: первым иду я. Ты меня подстрахуешь. Но сам не стреляй. Я хочу выстрелить в него первым, понял?
– А я? – спросил Онофрио. – Я тоже хочу.
– А ты крути баранку… Пресвятой Господь, и осторожнее!
Черную «Ланчию» они припарковали на стоянке, развернувшись так, чтобы можно было быстро выехать со стоянки. Вышли из машины вдвоем, Онофрио остался за рулем машины с работающим двигателем. Машина – модель «Тема» – была не слишком удобной в теснине городских улиц, но Онофрио все-таки был хорошим водителем, лучшим из них троих, и можно было надеяться уйти, если все пойдет не так. Если же нет… на все божья воля.