Через минуту Наташа стремительно набирала в кабинете заведующей номер телефона городского комитета физкультуры.
- Комитет? Это кто? Скуратова говорит, из интерната. У нас мальчик пропал, за лыжниками увязался. Что? Возвращают из-за погоды всех? А мальчика нет с ними? Не знаете? Орлов Сережа...
А по долине, где проходила трасса гонок, уже мчалось несколько аэросаней, высланных из рудника. Они неслись навстречу передовым лыжникам. Пропеллер ревел в вихрящихся облаках снега. Сани летели сквозь снежную бурю, словно сами порожденные метелью. Пурга уже заметала вешки, отмечавшие дистанцию, алые флажки волочились в ветре по выросшим сугробам. С каждой минутой муть сгущалась над равниной все более и более. Казалось, что она готова сейчас схватиться и затвердеть, как гипс.
Когда аэросани встречали кого-нибудь из гонщиков, мотор стихал, и тогда было слышно, как через рупор с борта кричат:
- Кончай!.. Кончай гонку!.. Пурга идет!.. Отменяется все! Давай к автобусам, здесь, у рудника!
Через полчаса к гостинице, где был назначен сбор, стали подъезжать автобусы. Из них вылезали с лыжами участники гонки. Они вбегали в вестибюль, терли застывшие руки и щеки, прыгали на месте, обогреваясь.
- Спасибо еще, что аэросани с рудника навстречу выслали,- возбужденно проговорила Маша Богданова, дуя на свои маленькие красные руки,- а то бы досталось нам! Ну и метет!..
Дядя Федя проверял вернувшихся по списку.
- Товарищи, давайте-ка проверим - никто не отстал? Аболин! Тут? Так. Акулиничев имеется? Богданова? Вижу, тут. Бегичев? Гаранин...
Метель била снегом в стекла. Порой удары ветра со снегом сотрясали, казалось, все здание гостиницы. Дядя Федя продолжал выкликать:
- Сафронова... Селищев... Так. Скура... Ах да, не участвовала.
Он уже вычеркнул карандашом имя Наташи из списка, как вдруг из-за спин окруживших его лыжников раздался голос:
- Я здесь... Только сейчас не в этом же дело!..
- Верно, поздновато спохватилась, Наташенька,- острила Маша Богданова.
- Ребята, я хочу вам сказать... как вы можете?.. Раз такое случилось...Низкий, грудной голос Наташи, обычно такой спокойный, заметно осел в дрожи.
- Да что уж тут сейчас говорить,- усмехнулся дядя Федя.
- Да вы слушаете? Я к вам, как к людям, а вы...- начала было Наташа, но махнула рукой и резко повернулась.
В это время, легко раскидывая всех, к дяде Феде приблизилась Олимпиада Гавриловна, вышедшая из соседней комнаты. Она была взволнована.
- Слышали? Из комитета звонили,- мальчик заблудился из интерната. Увязался за вами и пропал.
Все оглянулись на то место, где только что стояла Наташа, но было уже поздно. В резко двинувшихся стеклах вертящейся входной двери мелькнула ее фигура. Вот она показалась за окном, освещенная качающимся, мутным от снегового кипения светом фонаря, и исчезла в темноте. Только медленно вращалась еще тяжелая входная дверь со стеклянными переборками.