- Товарищи! - не сдавалась Наташа, но Хворобей и Ремизкин замахали на нее руками.- Однако, в конце концов, спасали-то меня! Я не спорю, Адриан Онисимо-вич действительно был там под соломой...
- На...- сквозь зубы, стараясь не шевелить губами, поднял голос Дрыжик, продолжая сидеть неподвижно и подчиняясь фотовыдержке.- На... На соломе.
- Ну вот, все испортили! Придется сначала,- разогорчился Ремизкин.
- Ну хорошо,- продолжала Наташа,- был обнаружен, скажем, в соломе. Пускай так. А вот потом я обнаружила у себя на шее этот шарф. Это не мой, и здесь, глядите, какая-то метка вышитая. Часть уже стерлась, нитки повыдергались, а разобрать кое-что можно.
Я невольно вздрогнул, когда Наташа развернула этот весьма мне знакомый шарф. Все склонились над ним. На толстом шерстяном крутой, плотной вязки кашне можно было прочесть буквы, оставшиеся от когда-то вышитой метки:
- Разве это ваш шарф, Адриан Онисимовнч? - в упор спросила парикмахера Наташа.
Ремизкин секунду-другую вглядывался в метку, потом вдруг хватил себя ладонью в лоб так, что даже сам отшатнулся, взъерошил волосы и обвел нас всех взором, который, вероятно, был у Менделеева, когда тот составил Периодическую таблицу элементов, или у принца в сказке о Сандрильоне, когда потерянная туфелька пришлась как раз впору Золушке.
- Стоп, граждане! Понял, ей-богу, честное даю слово, все ясно! Как фамилия этого нового инженера, который тоже спасать ходил, а раньше прикидывался, что на лыжах ни бум-бум? Чудинов? А звать как? Степан? Теперь что получается? Видите, тут точка стерлась, еле видна... И что же мы имеем? С. Чудинов. Только конец метки вытерся. Вот это да! Бегу в "Уралпроект". От меня не утаишься!
Уже не глядя на Дрыжика, он резко повернулся и задел аппарат, который с грохотом упал на осветительную лампу, остававшуюся еще в руке у Хворобея. Лампа с оглушительным треском лопнула, свет погас.
- Все вдребезги,- резюмировал Дрыжик.
В конструкторском бюро все уже были на своих местах, когда появился Чудинов. Его встретили неожиданно бурными аплодисментами. Маша Богданова, волнуясь, вышла вперед, на середину комнаты. Из-за плеча ее восторженно смотрели молоденькая чертежница и волосатый чертежник, которые так недавно сердились на Чудинова.
- Уважаемый Степан Михайлович! Нам все известно...
Чудинов уже знал, что так будет... Он слегка опустил голову и исподлобья посмотрел на Машу:
- Что вам известно?
- Все, все,- заторопилась Маша.- И то, что вы были знаменитый чемпион,это уже отрицать теперь не станете. Вон дядя Федя даже журнал достал за тысяча девятьсот тридцать девятый год.