В январе в Таёжный приехали дедовы знакомцы из Хабаровска. Узнав, что Михаил Пантелеевич почил в бозе, они сперва опечалились, как же — коммерсанты надеялись отовариться лесными разносолами, но внук почившего успокоил покупателей. Есть, мол, партия товару в количестве пяти столитровых бочонков. Парни тут же обрадовались, озвучив закупочную цену, оказавшуюся несколько ниже той, по которой они работали с дедом. Чего греха таить, на сто рублей за килограмм ниже. Видно рассчитывали, что молоденький хозяин берлоги в дремучем углу польстится на общую, довольно приличную сумму. Но молодой медведь оказался совсем не тем косолапым увальнем, которого в нём увидали. Вадим покивал, улыбнулся и вытурил незваных гостей за калитку. Езжайте, гости дорогие, туда, откуда приехали, за те смешные деньги, которые вы предлагаете, он сам свезёт грузди в город и продаст по четыре сотни за кило. Или вы рассчитываетесь по заранее оговорённой с дедом таксе, причём сразу, а не после продажи товара, или уматывайте. Купцы удивились озвученным условиям: почему сразу? За наглость. Да будет им известно, хрустящие дары леса третий год собираются исключительно им и дед не делал перед внуком никаких коммерческих тайн. Победила молодость. Несколько расстроенные любители солёного сначала не хотели слушать про мёд, но были сражены наповал запахом и вкусом сладкого товара из "особливых" туесков. Дед успел откачать по бидону из трёх ульев, ради эксперимента выставленных в огороде рядом с "медовым" деревом. К тому времени Вадим продал большую часть мёда, взятого с семей на пасеке по бросовым ценам скупщикам из районного центра, придержав главный товар. Чуть белесый, карамельного цвета медок до одури пах летом, бархатом, и солнцем, плавно тянулся за ложкой, переливаясь золотистыми искрами. Золото, а не мёд. … Опять победила молодость. Купцы выставили мировую, переночевали у молодого и не по годам ухватливого продавца, и по зорьке двинулись обратно. Почему-то Вадим не сомневался, "особливые" туески вряд ли будут выставлены на витрину — разойдутся по друзьям и знакомым в виде дорогих подарков. Себе он оставил один молочный бидон.
Долго ли, коротко ли, просвистел ветрами февраль, Зорька отелилась голенастым телком, на завалинках потемнел и осел снег. Строители с берегов Байкала закончили возводить хоромину мордатому внучку и теперь подводили верхние венцы баньки, вставшей в пятнадцати метрах от дома у излучины ручья. Соседями они оказались хорошими и не пакостливыми. Бригада иркутян работала давно и была на диво сплочённой — мужики стояли друг за друга горой. К слову, сдать объект они рассчитывали к концу января, успев до морозов залить фундаменты дома и бани, но форс-мажоры со снегопадами и общая удалённость Таёжного от железной дороги, существенно сдвинули сроки окончания стройки. Пришлось мужикам задержаться. Сказать, что у них не было конфликтов с местными задиристыми петухами, значит соврать, были и гулянки, и мордобои. Как всегда делили не водку — делили баб. Вадиму причины были не интересны. Он, к собственному удивлению, разбирался с последствиями…