Пол ковырнул носком сапога пыльную землю.
— А чего вдруг тебя это так интересует?
Джеймс заметил, как Пол нахмурился, затем прищурился, глядя на солнце, и нахмурился еще сильнее.
— Я просто беспокоюсь.
— За Дейзи?
— За всех вас.
Смех да и только — два видавших виды ковбоя стоят над трупом теленка и ведут сентиментальную беседу. Джеймс хотел было обратить все в шутку, но лишь молча кивнул в знак благодарности.
Тем не менее, возвращаясь через несколько часов на ранчо, он опять думал о Дейзи. Когда Луиза сообщила, что поселит ее в белом домике у реки, Джеймс остолбенел, но ничего не сказал. Возможно, Дейзи лучше, чем ему, удалось разобраться с прошлым и ее не будут тревожить воспоминания.
Показались огни ранчо. Вечер был прохладный, и Джеймс немного продрог. Он направил лошадь к загону, но затем передумал и поскакал к реке. Полная луна, висевшая на небе между двумя горными вершинами, освещала ему дорогу.
Джеймс взглянул на белый домик и увидел ее. Натянув поводья, он остановился в тени деревьев. Гнедой наклонил голову, и Джеймс позволил ему напиться из реки. Дейзи стояла на крыльце и смотрела на луну. Ее волосы отливали медью, лицо и шея светились перламутровым блеском. И вся она в своем светлом платье была удивительно красива.
Ему была знакома эта поза. Вот Дейзи вскинула руку, выставив вперед указательный палец, словно велела луне исполнять ее желания. Джеймс шептал слова, которые, как ему казалось, произносит про себя Дейзи: «Где бы сейчас ни находилась Сейдж, как бы ни была темна ее дорога, приведи ее домой».
Она опустила руку, и Джеймс услышал, что она плачет. Ему захотелось броситься к ней, обнять. Но он не может этого сделать, она ему больше не жена. Они уже давно чужие.
Держась за перила, Дейзи снова взглянула на луну. Потом поднесла ко рту сложенные рупором ладони.
— Вашаки! — Ее крик пронзил Джеймса, как удар молнии.
— Вашаки, — едва слышно повторил он.
Дейзи ушла в дом. Из трубы вырвался сноп искр — должно быть, она подбросила в огонь сухих веток. Затем она задернула шторы, выключила свет.
Счастливые семьи здесь собрались.
Он поставил палатку неподалеку от построек ранчо. Приехала какая-то женщина — красотка с аппетитной фигурой. Видать, Такер к ней неравнодушен: весь день орал на своих пастухов и домой поскакал намного раньше обычного.
Мамы и папы. Коровы и овцы.
Его так и тянуло к этому месту. Он сделал еще одну отметку на своем кожаном ремне. Сегодня ночью стадо Такеров опять уменьшилось. Его нож поработал на славу, взрезая коровьи шкуры. Пора его наточить. Он достал оселок, поплевал на него.