— Видел я где-то такую фамилию... А зачем он вам? — Любимов взглянул на визитку и едва заметно улыбнулся уголками рта.
— Помочь обещал.
— Племянницу в «Муху» пристроить? — с пониманием спросил Любимов.
— Я же говорил... А что делать, что делать,— вдруг раскипятился Егоров.— Ну, не поступит она, и что с ней делать?
— Не поможет вам доцент Хомко. Гудон скорее поможет...
Лицо Егорова начало краснеть, а сам он — надуваться, но Любимов успел предупредить взрыв:
— Вась, достань-ка кедровские визитки. И фотки. Смотрите, Сергей Аркадьевич...
— Ну! — посмотрел на фотографии Егоров.— Жмурик. Что я, трупов не видал?
— Да посмотрите внимательно,— Рогов будто бы даже обиделся на пренебрежительного жмурика.— Похож?..
— На кого? — пялился в фотку Егоров.
— Это же доцент ваш, ёкарный лещ!
— Да ну! Тот с бородой был. И с усами. Ну-ка, ну-ка... Точно ведь он! И кто же его завалил? Студенты?
Рогов с Любимовым переглянулись.
— Да так... один человек хороший.
— Некстати,— огорчился Егоров.— Кто же теперь поможет?
Ответ вертелся на языке у Жоры, но он сдержался.
Поднимаясь на третий этаж к Шишкину, Виригин вдруг остановился передохнуть. Устал. Не от жизни устал (все мы от нее устали, каждый может выдать проникновенный монолог о каком-нибудь «космическом одиночестве» или вроде того; так что жаловаться грех). Не от событий последних дней (от них — понятно). А вот просто — по лестнице подниматься... Как-как пенсионер.
Виригин встрепенулся, сбросил секундную слабость и бодро прошел в кабинет начальника.
— Разрешите?
— Привет, Максим, заходи. Присаживайся. С прокуратурой сегодня говорил.
— И что там?
— По убийству Лунина дело прекратили. Необходимая оборона. А вот с должностным... — Шишкин развел руками.
— Возбудили? — спросил Виригин.
— Возбуждают. Как им ни доказывал... — Лицо у Шишкина было виноватое, хотя, на самом деле, он и так добился очень многого.— Рогом уперлись — должен был доложить, вызвать группу, а не линять с места происшествия.
— Ничего, Палыч! Все нормально.
— Погоди ты, не все! Есть еще статья шесть УПК. В связи с изменением обстановки. То есть на пенсию. Тогда дело могут прекратить.
Виригин так и чувствовал про пенсию. Почти уверен был. Не признавался себе впрямую — из внутреннего суеверия, что ли. Потому что оно хоть и не слишком радостно, но в целом — благоприятный исход.
— Я готов,— просто сказал он.— Листок дай, пожалуйста.
Шишкин пододвинул бумагу и ручку. Виригин написал рапорт. Вот и все. Пять минут. Он свободен.
Почти свободен.
Дело прекратят, можно не сомневаться. Виригин, действительно, на хорошем счету. Врагов, во всяком случае, у него точно не было.