ДОННА ДИНА И КУЗНЕЧИКИ
Из Москвы к нам приехала жить молоденькая двоюродная сестра. Звали ее Донна Дина или Диндона. Дина - это было ее настоящее имя. Донной ее прозвали за черные волосы и глаза, блестящие, как крышка пианино, и зубы, ровные и чистые, как клавиши. Тетки нас предупредили, что мы должны звать ее кузиной, что по-французски обозначает двоюродную сестру. А мы для Дины были по-французски кузены. Но Дина оказалась совсем свойской девчонкой. Услышав от нас: "Здравствуйте, кузина", она расхохоталась, причем засмеялись сразу и глаза, и зубы, и волосы. - Ну, тогда здравствуйте, кузнечики! - закричала она. - Чем занимаетесь? - Швамбранией, - ответил Оська, почувствовав к Дине необыкновенное доверие. - Потом еще солому таскаем, гулять ходим... Будешь с нами ходить? - Непременно, - сказала Дина, - а то я без вас заплутаюсь в Покровске. И так еле вас нашла. Эта буржуйка Шатрова, очевидно, была очень богатой женщиной... У нее столько домов... - Какая это Шатрова? - удивилась мама. И Дина рассказала, что она спросила на улице, где здесь квартира доктора. Ей сказали: "Вон дом шатровый. (Дело в том. что дома в провинции называются "флигелями", если крыша имеет два ската, и "шатровыми", если крыша шатром, в четыре ската.) И вот Дина пошла спрашивать встречных, где здесь дом гражданки Шатровой? Ей указали восемь домов. В третьем она нашла нас. Даже Оська признал ее красавицей. Она носила настоящую матроску, подаренную ей знакомым кронштадтским моряком, и это нам нравилось. Мы водили ее по Покровску. Мы показывали ей наши развалины. Но об эликсире и алхимике ничего не сказали. О Швамбрании Дина расспрашивала очень внимательно. Она только немножко удивилась, что у нас в такое интересное время есть еще потребность в сверхъестественном. Она сказала, что это просто срам и пора работать. Так мы дружили гуляя. Парни при встрече с Донной Диной почтительно уступали ей дорогу. Они толкали друг друга локтями в бок и долго смотрели вслед. "Ось гарненькая!" - доносилось до нас. И мы с Оськой сияли от гордости за нашу Дину. На третий день своего приезда Дина, к нашему восторгу, прищемила теткам хвосты, то есть подолы. Она накинулась на них, что они старорежимно воспитывают нас. Она говорила, что это преступление - не давать выхода общественным чувствам, которые кипят и бурлят в нас. - Правильно, - согласился Оська, - у меня тоже иногда, ох, бурлят чувства!.. Особенно после тыквенной каши. Дина стала тискать Оську и объяснять ему, что он не совсем понял ее, но это ничего. Спор продолжался. Тетки заявили, что они давно уже отступились от нас, что мы попали во власть улицы и большевизма, а это, по их мнению, одно и то же. Тут тетки стали говорить такие гадости, что Дина вскочила и ударила звонкой ладонью по столу. Она стала очень румяной. - Я забыла, кажется, рассказать, - сказала Дина, - что меня приняли в партию. Я коммунистка. - Без пяти минут? - язвительно спросил Оська. - Нет, уже без году неделя, - смущенно, но весело отвечала Дина. Тетки молчали, разинув рты. Потом рты осторожно закрылись.