— Богдан, есть возможность вырваться отсюда.
— Как, господин капитан?
— Оставь этот тон. Понимаешь, какое дело… Тебя в штаб еще не приглашали?.. Там вербуют в пропагандистскую школу особого назначения.
Руденко на какое-то время словно онемел, либо слова застряли где-то в горле.
— И ты согласился? — наконец просипел он.
— Ты что, ничего не понял?.. С их помощью на ту сторону.
— Я и без их помощи дорогу на ту сторону найду. — И Руденко зло, презрительно вонзил каштановые зрачки в глаза Козорога. — Хух, пропагандист! Опять что-то мудришь?
— Ладно, Богдан, не хочешь, как хочешь. Очень жаль. Да не смотри ты на меня, как на Гитлера. Да, я уже дал согласие. Мне так надо. Понимаешь, надо. И я хочу чтобы ты знал, где буду я. Может, еще пригодимся друг другу.
Руденко еще какое-то время вглядывался в Козорога, но глаза его вдруг потеплели, и он сказал:
— Я, кажется, начинаю кое-что соображать. Говоришь, надо?.. Так ты потому и в это дерьмо полез что «надо»?.. У меня братуха в разведке, так что я… А не ошибаюсь?.. — Козорог молчал, давая Руденко полностью высказаться. — Кажется, усек. А я, понимаешь, уже о тебе думал: ну и сволочь, «национальный герой!» Извини. Да, трудная у тебя боевая задача.
— Тихо. Так что, Богдан? Решился?.. Ты бы очень пригодился для важного дела.
Руденко нахмурился, подумал, потер затылок, затем сердито звякнул орудийным замком.
— Нет, Рома, это не по мне. Я не такой, как ты. У меня слабые замки, это мне еще братуха говорил. «Огонь!», «в атаку за мной» — это по мне.
— Если замки слабые — не годится, — сказал Козорог. — А сейчас они выдержат?
— Насчет того, что ты мне сказал?
— Я тебе ничего не сказал. Я только про школу пропагандистов.
— Понял. Выдержат, Роман, не беспокойся.
— Тогда прощай. Здесь мы с тобой больше не встречаемся. Так, может оказаться, для тебя будет лучше.
— Умереть или победить, Рома, — пожал протянутую руку Руденко.
— Победить, Богдан, только победить. Во всяком случае сделать все, что можем, для победы.
— Удачи тебе, Рома. Завидую и жалею, что я не такой. Я тоже здесь долго не задержусь. Если бы не ты — я бы уже рванул.
— Богдан, уцелеем, в случае чего я скажу, почему и как ты оказался в этом дерьме.
— Понял. Но я и сам от него очищусь, можешь не сомневаться. Ну, ни пуха, ни пера!
— К черту. Смотри, Богдан!
— О чем ты?
— О замках.
— Валяй, — обиделся Руденко. — Вопрос закрыт. Крышка. А теперь каждый свое.
— Крышка-покрышка? — Козорог усмехнулся: ему вдруг припомнился Никон Покрышка и как он, навестив его в медсанбате, скаламбурил: «Делу Покрышки — крышка».