Сумерки наступали медленно, казалось, что уже никогда не наступит ночь. Наконец она все же взяла верх над рассеянными между подлесьем и высокой травой зыбким днем, выглянули звезды — вишь какие лупоглазые, позатыкать бы их на веки вечные! Бордюков огляделся, с трудом взвалил на спину уже задубевший труп. Пошатываясь, пошел в сторону озера. Подкашивались ноги, не было сил тащить на горбу труп, хотелось бросить его, но он уже как бы мертвой хваткой вцепился в него и не хотел сползать со спины: сам страх его не отпускал.
Где-то к полуночи он все же дотащился до озера, услышал, как вдруг заквакали растревоженные лягушки. Озеро было мелкое, илистое, и он еще долго искал место поглубже. Наконец утопил труп и на четвереньках выполз на сухое место, прилег, тяжело дыша, и сейчас только подумал, что теперь-то ему наверняка крышка: то был изменником, предателем, а теперь еще и убийца. Но ему не стало страшно, он это только отметил и внезапно уснул.
Проснулся от толчка в бок, рывком присел и захлопал еще слепыми глазами. Рядом стояло два красноармейца, один что-то жевал, другой поправлял закинутую за плечо винтовку и что-то спрашивал. Бордюков спросонья ничего не разобрал.
— Здравствуйте, братцы, — сказал он тихо и ужаснулся: как глупо попался!
— Здорово. Чего ты тут валяешься?
— Я не валяюсь. Я заблудился и вот задремал.
— А что ты такой грязный, будто из болота вылез?
— Вот это ты верно — из болота. Говорю ж, заблудился, в темноте не разберешь, где сухо, где болото. Ну спасибо, братцы, разбудили, а то я так измотался, мог бы и до вечера дрыхнуть. Еще раз спасибо. — Бордюков встал, расправил обмундирование, нарочито зевнул. — И правда, как черт извозился. Кружу, петляю… Тут далеко дорога?
— А куда тебе?
— Да иду я в Орловку.
— В Орловку?.. — Солдаты переглянулись. — Что ж ты, друг, это совсем рядом. Вот так, прямо, выйдешь на дорогу, а там рукой подать.
— Спасибо, теперя уж как-нибудь разберусь. Ну, братцы, счастливо воевать, будьте здоровы.
— Постой. Документы!
— Что вы, братцы, за кого вы меня принимаете? Понятно, есть, как же без документов? Будьте здоровы.
— Предъяви.
— Вот еще… — Бордюков принялся шарить по карманам гимнастерки — Батенька мой, как же это я забыл что ли… или потерял? Вот это да.
Второй солдат, который постарше, сорвал с плеча винтовку.
— Руки вверх! Руки!.. Кру-гом! Обыщи его, что-то он мне не нравится.
Извлекли из кармана брюк медали, красноармейскую книжку.
— Прохоров?
— Он самый.
— Ну вот теперь ясно. Дезертир?
— Считайте, как хотите. Вы тоже, как мой старшина. Медали ночью снял, чтобы не звякали. Страшно стало. А книжечка у меня старая, я свое уже отвоевал.