Три основных понятия жили в первичном сознании человека.
Сначала появилось "хочу".
Потом - "нельзя".
И, наконец, пришло "надо".
"Хочу" ощущает и зверь - ему хочется есть, пить, спать, рождать детенышей и оберегать их. Природа подсказала ему и "нельзя": больно, горячо, колется, опасно... Но вот пришло в сознание первобытного человека "надо". Оно и вырастило человека. Через понятие "надо" человек уже начал заранее представлять себе, как он собирается поступить, что он должен сделать.
Великий ученый и революционер Карл Маркс восхищался замечательной способностью трудовых пчел создавать из воска шестигранные ячейки сот, очень крепкие и наиболее экономные. Но он говорил, что все-таки даже самый плохой архитектор несравнимо выше самой работящей пчелы: пчела действует, побуждаемая инстинктом, врожденной потребностью, которая постепенно вырабатывалась в миллионах поколений пчел из рода в род.
А человек-архитектор обязательно заранее представляет себе, держит у себя в голове то, что он собирается соорудить, то, что ему надо построить.
Так пробужденный трудом в человеке разум стал уже опережать руки, точно управлять их действиями. Из бездумного слуги своих звериных привычек и врожденных потребностей человек превратился благодаря труду в сознательного деятеля-труженика. И с тех бесконечно далеких от нас древних лет, когда человек осознал себя, он захотел быть счастливым. У него давно уже было все, чтобы стать счастливым. Ум, которым он все точнее, все правильнее понимал природу и жизнь. Глаза, которые могли радоваться всем красотам земли и неба. Уши, чуткие, воспринимающие и пение птиц, и журчание воды, и человеческий голос. Сильные, легкие, стремительные ноги. И руки, которыми он мог сделать все, что задумал. А сердце - какое сильное, горячее и ждущее радости сердце всю жизнь бьется у человека в груди! Русский писатель Короленко говорил: "Человек создан для счастья, как птица для полета".
Во все времена, где бы ни жил человек, он стремился к счастью. Люди всегда хотели, чтобы жизнь у них была совсем хорошая.
Конечно, в различные времена люди понимали счастье по-разному. Когда человек по своему облику, труду и ощущениям еще недалеко ушел от предка-животного, он хотел лишь быть сытым, укрытым от холода и опасностей и продолжать свой род. Если было у него что поесть, если находилась хотя бы пещерка, в которой можно было вместе с детенышами укрыться от дождя и стужи, если дикие звери или недобрые соседи не грозили гибелью человеку и его потомству, он был уже доволен, счастлив.