- Англичане разоружили всех французов, голландцев и бельгийцев, они полностью деморализованы поражениями. Тысяч десять солдат. Разогнали галлов по подвалам и поставили часовых. Британцев до пяти тысяч, командует бригадир Николсон - у него приказ оборонять город до крайности. Сюда и к Дюнкерку отходят британские дивизии для эвакуации.
- Пленного сейчас же отвезите в штаб панцер-дивизии. Там «Быстроходный Хайнц» крутится. Для него это будет хорошая новость!
Майер, как и все эсэсовские офицеры, недолюбливал армейских генералов. Они закоснели в мышлении и не понимали нового характера войны. Но не Гудериан - вот его в «лейб-штандарте» стали крепко уважать за прошедшие дни.
Напористый, быстрый и решительный - с ним одержаны победы. Недаром танкисты череп на петлицах носят - даже отчаянно храбрые эсэсовцы, у которых была та же эмблема на фуражках, завидовали им, клятвенно утверждая, что те носят «мертвую голову» по законному праву. А уже это одно о многом говорило.
«Фельзеннест»
«Я на этих морковкиных котлетках загнусь раньше срока. Твою мать, с этим вегетарианством. Ты смотри, что деется - весь мир кровью по макушку зальет, а мясо не ест!» - Андрея внутри трясло, но он держал себя в руках. Одно дело прочитать про быт Гитлера, и совсем другое - столкнуться с ним наяву, чтоб ему ни дна ни покрышки.
Он хотел жрать, именно жрать - слово «есть» не подходило. По его просьбе принесли обычный завтрак фюрера с поправкой на полевые условия. Да в студенческой столовой до такого непотребства не доходили, хоть и воровали повара знатно! А здесь порцию такую подали, что лупа нужна, на один зубок. Обрадовался поначалу, как же - котлетки, а через минуту вспомнил Лизу из «Двенадцати стульев», что, давясь, сквозь силу ела фальшивого зайца. И еще хотелось курить - жадно, взахлеб. Но то было его желание, ведь настоящий фюрер был некурящим.
«Все же хорошо, что я харей славно приложился. Сбылась мечта идиота - заехал самому Гитлеру в рожу. Вернее, по морде. То есть харей приложился. Тьфу ты, одна у него образина, а вариаций сколько. Теперь дня два у меня есть, а потом спалюсь, как „тигр“ под Прохоровкой. Этот гребаный фюрер в любую свободную минуту речи толкал да еще своим секретаршам по ночам видение мира излагал, насквозь кровожадное. Лучше бы трахал их, а не по ушам ездил. Да еще Ева Браун где-то ходит, припожалует вскоре. Она же его как облупленного знает! А если он на этой уродине мужской долг проявлял?! И как мне сие делать прикажете?!!! Нет, хана мне, расколют! Надо что-то срочно придумать!»